– Да, дом есть дом, это тебе не несчастная наша халупа, где никто не сготовит тебе поесть, – согласно в тон ему ответил Харитон и добавил:
– Самсон с яйкой сейчас в обморок упадут, надо быстрее идти, может еще спать не легли. Харитон шел любовно, рассматривая улицу по обе стороны, возбужденно хлопая руками в толстых перчатках поочередно то Ивана, то Слона. Толстые, кожаные на меху перчатки были его гордостью. Он выменял их недавно у парня с параллельного курса за кусок сала. Благо дед наложил этого добра внуку целый почтовый ящичек. Из них троих, Харитон выглядел более-менее ухожено: кирзовые сапоги – еще не стоптаны, полупальто еще имело какую-то форму, а простая матерчатая шапка-ушанка сидела на нем как-то лихо и симпатично.
Иван, увернулся от очередного перчаточного шлепка, шмыгнул носом, завистливо поглядывая на него:
– Да, перчатки у тебя всем на зависть. Я б тоже от таких не отказался.
– Да, – Слон тоже оглядел друга намеренно пристально, – мне бы сапоги поновее, а то эти совсем скукожились, – он с ненавистью посмотрел вниз. Мать сказала, что купит новые через год. Сейчас на очереди Пашка, он совсем обносился.
– А потом Глашка, да? – ехидно спросил Иван.
Слон, не замечая его тона, махнул рукой:
– Скорее бы кончилась эта учеба и пойти работать, семье помочь.
Ему не очень шла учеба впрок, на занятиях он чуть ли не засыпал. Спасибо Ивану и Харитону, которые кое-как растолковывали ему, что к чему.
– Мне эта учеба побоку, – возмущался он. И зачем это маманя заставила меня поехать с вами? Уже б работал шофером или грузчиком. Нет, надо было послать, как же: боялась, что б я от вас не отстал.
– И правильно боялась! Ну и чем тебе так плохо, чудище? – вопрошал Иван, – Ничего не делаешь, а среди друзей закадычных. Что говорит дед Самсон, помнишь? А говорит он, что грузить и шоферить всегда успеешь.
– А мне казалось, что ты сам напросился поехать с нами, – напомнил Харитон.
Слон поминутно дул на замерзшие пальцы (где-то потерял свои варежки) и шел пританцовывая, теперь, изрядно промерзнув, смотрел на родную Осакаровку сердито исподлобья.
– Нет, ребята, пора мне идти на работу. Батя мой в своем колхозе ничего не зарабатывает, – изрекал он периодически, выпуская при этом изо рта изрядный клубок пара и ожидая реакции ребят, но те молчали. Занятые, наверное, мыслями о своем доме, о родных, в предвкушении встречи.
Дома они оказались в одиннадцать вечера. Слон пошел ночевать к Харитону, а назавтра утром он должен был добраться к себе домой, на самую окраину, около Осакаровского кладбища.
Деда дома не было, он ушел играть в «скамбил», и яя не знала, к кому именно он ушел. Долго обнимала внука, осматривала, как будто не веря – он ли? На редких выцветших ресницах повисли слезы.
– Ну яя, ты не видела меня только каких-то два месяца, успокойся, – хмурился Харитон, с жалостью всматриваясь в плачущее