И потом болезнь и смерть отца – все это было так страшно, больно и некрасиво.
Отца похоронили на третий день. Много земляков провожали его в последний путь. Его братья, сестра причитали, мама плакала, дети тоже. Но было это просто и естественно, как бы подтверждая мамины слова – «отмучился». Все думали о том, что в ином мире ему будет лучше. Многие старые, пережившие много горя, даже завидовали ему: им тоже хотелось в лучший мир. Никто в семье не заметил, чтобы мама так уж убивалась о некогда любимом муже. Ирини же хотелось чего-то такого большого, необыкновенного. Или ничего. К этому «ничего» она была готова. Потому как давно научилась принимать жизнь такой, какая она есть, и жить одним днем, не заглядывая в следующий. Хотя, конечно, они с подругами иногда мечтали о будущей прекрасной жизни, о добром, ласковом муже. Большом доме и детях. Чтоб их было не больше двух-трех, как это в семьях у многих русских. Но это в будущем, а пока им нечего думать о семье. Да и кто сказал, что сладкая жизнь начинается с собственной семьи? Самое лучшее время, как говорила Роконоца дочке, сейчас. Так что нечего его упускать: гуляй и радуйся жизни. На днях все три подруги ходили вместе фотографироваться. Братья Харитон с Яшкой тоже запечатлелись вдвоем на память. На фото Мария с Ирини ядреные красавицы. Эльпида против них худая, но тоже симпатичная. Втроем они не пропускали хоросы. Танцевали с первого до последнего танца. Если пропускали, то очень редко. Никому подруги не уступали не только в неутомимости, но и языкастости. Говорили: «Ну уж эти, особенно, Ксенексолца, за словом в карман не полезет».
Очень опечалился Харитон, когда узнал, что новая учительница немецкого языка ушла в декретный отпуск, не доработав до конца учебного года. С одной стороны, он был рад, что не будет уроков немецкого языка, на которых он кирпично-буро краснел, отвечая урок. Не знал, куда смотреть и куда руки девать, с ужасом переживая, что подумают о нем одноклассники, часто терялся и не впопад отвечал на заданный вопрос. Но к своему удивлению и, наверное, на удивление других, он за две четверти подряд получал по языку отлично. Это, при том, что он всегда, как почти все одноклассники, заявлял, что немецкий язык – фашистский язык и учить его намеренно не будет. Так оно и было, до появления Анастасии Андреевны. Ну что ж, с ее уходом, хоть не придется краснеть. С другой стороны – теперь тошно было ходить в школу. Без нее как-то все стало неинтересно