В конце урока, чтобы увлечь ребят постарше музыкой и пением Анастасия Андреевна исполняла какую-нибудь песню из музыкальных фильмов. Особенно всем нравились песни из фильма, с участием, всеми любимого Леонида Утесова и еще более любимой Любови Орловой, «Веселые Ребята». Пели вполголоса, чтоб не привлекать внимание всей школы. После первого выступления, на всех праздничных концертах, ученики и учителя просили учительницу пения спеть что-нибудь. Ее выход и уход со сцены сопровождался всеобщими дружными и бурными аплодисментами.
С немецким языком было сложно только в старших классах: ребята выкаблучивались, нежелание учить язык объясняли своей ненавистью к «фрицам».
– Ну и ставьте мне двойку хоть в четверти, а фашистский язык учить не буду, – недавно на уроке в старшем восьмом классе пробубнил с последней парты буян, Ставриади Василий.
– Не учи «фашистский», учи немецкий, – старалась спокойно урезонить его «немка».
– А не хочу, – щурился Васька, и оглядывался на класс. С места многие ребята прыскали в кулак и заметив взгляд учительницы, делали безразличные лица.
Анастасия Андреевна строго оглядывала класс.
– Что ж, придется нам всем написать письмо в министерство в Москву: может, и в самом деле совсем ни к чему изучение немецкого языка. Какие у вас соображения на этот счет, ребята? – постукивая карандашом, она обратилась к первому ряду, но все отводили глаза.
Учительница не сдавалась:
– Где тут у нас староста? Рябинина, давай сюда листок, начнем сочинять послание. А, вот – у меня есть листок, – она вырвала страничку из своей тетради, – давай Алла, садись на мое место, а Вася, или кто другой пусть диктует обращение.
– Вот еще, чего это я должен диктовать? – растерянно крутил головой Васька.
– А что, кто другой не хочет учить также как ты? Есть такие разве? – учительница строго посмотрела на другого «смутьяна» – Сергея Ивлева, но тот сделал вид, что не замечает взгляда.
В классе наступила тишина, пауза, как будто все замерли.
Ясно же, никто никогда не решится кому-то написать, и, что это молодая учительница тут воду мутит. А вдруг и в самом деле заставит писать – греха не оберешься!
Но учительница сменила гнев на милость. Улыбнувшись, она сказала:
– Sehr gut, тогда продолжим. На чем же мы остановились? – Глаза ее смотрели мягко, но сразу же сделав серьезное лицо, она обратилась к Ваське:
– А ты, мой любезный ученик, слушай других и запоминай себе на пользу.
– А вдруг, любезный Васька, пригодится тебе немецкий, когда пошлет тебя народ служить в Германию шпионом, – послышался насмешливый голос Мити Харитониди. – Так и вижу тебя таким важным, разговаривающим свободно с фрицами.
Все захихикали. Васька фыркнул.
Митька, слегка волнуясь, и от этого глядя на учительницу, не мигая, сосредоточенно спросил:
– А не скажете вы нам, Анастасия Андреевна, где еще нам может пригодиться знание языка?
Весь класс зашелестел, поглядывая то на Митьку, то на Ваську, то на «немку».
И