Дед нервно схватил кепку и, нахлобучив на голову, вышел во двор.
Митька Харитон уныло смотрел на скрипучую дверь, за которой скрылся Самсон. С дедом спорить бесполезно. Да и прав он. Надо поехать. Хоть и не нравится ему это дело, ну а что делать? Не попрет же он, в самом деле, против деда. Старик у них всему голова. Харитон потер переносицу: хорошо, когда тебя любит дед, но нехорошо, когда он за тебя решает судьбу. И когда наступит то золотое время, когда он сам себе будет хозяин? На самом деле, его все-таки устраивала та перспектива, что в Караганде он будет предоставлен сам себе. По крайней мере Самсон собирался наведываться не часто, а также обещался посылать Пантелея иногда «с ревизией и провизией». Зато сколько будет возможностей помотаться, где только заблагорассудится со Слоном и Ванькой! Ванька, кстати, говорил, что Анастасия Андреевна собирается переезжать в Караганду навсегда со своим муженьком, конечно.
Яя София, вернувшаяся из сарая с бидоном молока, застала внука сидящем на стуле, упершимся неподвижным взглядом в стенку. Она окликнула его и тот вздрогнул так, как, если б его застали за непотребным делом.
На место капитана Ахтареева начальником назначили очень худого, со смоляными пронизывающими глазами уже немолодого капитана Кириллова Ивана Пантелеевича. Александр Игнатьевич Власин работал на милицейском участке под его руководством. С утра, отдав распоряжения, капитан подолгу копался в бесконечных бумагах, что-то писал или уезжал по делам на целый день. Александр же садился на милицейский дребезжащий и фыркающий мотоцикл и разъезжал по точкам, куда посылал начальник. Этой осенью он специально ездил в город на базар за теплыми вещами. Купил себе, всем на зависть, большие кожаные на меху перчатки, называемые – краги и кожаную куртку, под которую надевал свитер из собачьей шерсти-подарок дяди (откуда он только его взял?). Александр знал, как он нравится всем девушкам: многие из них не смущаясь провожали его долгим взглядом. Ему нравилось нажимать на газ и картинно проехать мимо глазевшего народа, тарахтя на весь поселок. Некоторые молодые женщины недвусмысленно на него смотрели и даже говорили такие комплименты, что у него сладко вздрагивало где-то в животе, и он насмешливо улыбался, оглядывая очередную бедовую молодайку. Он вообще любил смелых. Может, потому что, как мужчина он не ощущал себя таковым, скорее нагловатым – да. Почему это у него так, он не знал, но тщательно скрывал эти свои не самые приятные ощущения о себе.
Настя, его жена, была, по его мнению, по характеру – обыкновенной и, конечно, не такой напористой, как иные работницы из «Заготзерно». Красивой – с этим никто не спорил, но не такой заводной, каких он нередко встречал. А кому не нравится, когда его заводят, веселят, обещая взглядом что-то такое, чего совсем нет в собственной жене? Недавно, точнее, как только жена забеременела, подвернулся случай завернуть на зазывный огонек. Ну, а кто 6 отказался зайти в гости