– Нет, у него кажется, другое имя.
– Саид*, это повашему, господин, хотя у мусульман и имена подобные имеются. Меня тогда с ним не было, был другой толмач. Но я об этом слышал.
– А зачем, этот ваш купец тюфяками* интересуется? – спросил урус*, – Он что, их купить их для себя желает?
– Это как получиться. Если продадут, купит, нет, так украдёт, или силой возьмёт.
– Интересно, как он это намерен сделать, имея всего лишь пару десятков своих людей?
– Не знаю. А у вас туфанги*, почему тюфяками* зовут?
– В Москве недостаёт железа и меди, чтобы этого оружия вдоволь наделать. Тогда, этот Ай*, предложил делать стволы орудий ещё и из дубового дерева, перетягивая их железными обручами. Только таких стволов всего на один или два выстрела хватает, после чего они разрываются, убивая и своих и чужих. Отсюда их и прозвали тюфяками*, а потом так стали называть всё огнестрельное оружие, кроме ручниц*.
– А ручницы*, что это такое?
– Тот же тюфяк*, только небольшого размера, и их можно при стрельбе держать в руках. Но стреляют это оружие, не так далеко и сильно.
– А ты сам бы теперь смог это оружие сделать?
– Деревянное смог бы, это не трудно. Вот только для стрельбы ещё зелье* нужно, а его из китайской соли* делают. Без зелья* оружие стрелять не будет, а делать его не каждый может. Я вот тоже не умею. А тебя что, в слободу самаркандцы заслали?
– Нет, я от них сбежал. Взял у них то, что заработал и сбежал. Мне эти чужеземцы нужны были, чтобы опять в Москву вернуться, а теперь от них надо бежать «куда глаза глядят»*, да спрятаться, пока отсюда уйдут.
– Но почему? Разве им толмач и проводник уже не нужен?
– Толмач с проводником, этим людям, конечно нужны будут и дальше, но уже не такие как я. Это люди Тамербека*, который сделал правителем Орды* Тохтамыша. Говорят, это ужасный человек, а значит, не менее ужасны и его люди, которых он сюда прислал. Они не те, за кого себя выдают. Мой саид* не купец, он лишь таковым прикидывается. Настоящий купец его отец, а он, как мне кажется, тайный посланник Тамербека*. Его люди охотятся за мастером и его огнестрельным оружием, и если его не добудут, сюда придут другие люди Тамербека* и сделают это, чего бы им то дело, ни стоило. От меня самаркандцы получили всё, что могли, и об Асе*, и о туфангах*. Теперь им калека Салим, больше не нужен. Вдруг я сообщу урусам* об истинных намерениях этих лжекупцов и сорву ихние замыслы? Поэтому, они бы меня, в ближайшее время наверняка устранили бы потихому. Вот я и пытался бежать, да тихо отсидеться поблизости. Откуда я знал, в какую дыру меня занесёт нелёгкая? Как ты думаешь, что со мной теперь будет?
– Не знаю. Мне, наверное, язык отрежут. Урусы* с болтунами так поступают. Буду потом сидеть как этот немец, или кто он там ещё. Хорошо ещё, что семью не успел сюда перевезти, а то и до них бы добрались. А ты расскажи им про самаркандцев всё, что знаешь. Глядишь, и смилостивятся.