Все, кроме Камол ад-Дина, громко рассмеялись.
– А дело здесь всего лишь в том, что местные даруги* и улусбеки*, – продолжил после паузы Салимбег, – также очень часто вступают в тайный сговор с ушкуйниками*, пользуясь их услугами. От этого союза они имеют свои немалые барыши*. В последние годы в Орде* так всё переплелось, что невозможно понять, кто больший джете*, улусбек*, ушкуйник* или даруга*. А Китоврас*, к примеру, так там вообще трудно понять что либо! Это такой, всего лишь маленький умёт* на ничейном островке земли посреди Орды*. Используя его, враждующие стороны всегда могут найти друг с другом общий язык, чтобы о чём-то договариваться. Вот только хозяйничают в том умёте*, опять же, те самые ушкуйники*.
– И всё же! – вмешался Эргаш, – Зачем-то Орде* всё же нужен этот умёт*? Не может быть, чтобы такая громадная страна, как Орда, терпела на своей территории какое-то непонятное, враждебное образование?
– Естественно, смысл в этом есть, – продолжил Салимбег, – Вот, к примеру, у какого-то ордынского бая* неизвестные своровали любимую жену или дочь. Где он их будет искать, с кем договариваться насчёт выкупа? А в Китоврасе*, как ни странно, о том уже все и всё знают! Заплати немного, и тебя выведут на того, кого нужно, а там договаривайся. Дальше твои проблемы. Через Китоврас ордынцы держат подобную связь и с османцами*, и с бейликами*, и с урусами*, и с мохшами*, и с литваликами*, и с келарами*, и с казмаками*, и с черкасами*, и ещё многими разными джете*, а главное, с ватманами* самих ушкуйников*, которые живут в дремучих вятских лесах. Получается, что Орде без Китовраса*, тоже никуда! Вот ордынцы* это шайтаново* гнездо и терпят. Куда же им деваться?
– Тут понятно. А что означает само слово ушкуй*? – вновь спросил у Салимбега Бури, – Откуда оно взялось?
– Ушкуй*, это большой ок айик*, что живёт на севере в ледяных морях, – ответил Салимбег, – Изображение головы данного зверя вырезаны на носах и кормах лодок этих джете*, оттого и зовутся те лодки ушкуями*, а сами джете* – ушкуйниками*. А вот почему, именно живущий в льдах далёкого севера зверь, не имеющий прямого отношения: ни к Новгороду, с его крикливым и бестолковым вече*, ни к дремучим вятским лесам, ни к живописным долинам Похори*, стал главным символом этих самых ёвузлашган* джете*, не знает никто, даже сами ушкуйники*.
– Получается, что дела с воровством и мздоимством, у ордынских ханов*, поставлены не хуже чем у вали* из наших диванов*? – нечаянно вырвалось теперь уже у Эргаша, – Даже никакой самой суровой карой их не напугаешь!
– Ладно, хватит о грустном, давайте о главном, – прервал его Камол ад-Дин и обращаясь уже к Салимбегу, спросил, – А почему здесь лишь два парома работают?
– Так