Спираль развития человечества в целом обусловлена двумя типами движения: циклическим, состоящим из бесконечной череды этногенезов, и поступательным, под которым мы подразумеваем прогресс. В своей основе этногенез имеет закономерности, присущие любому природному циклу, но каждый новый виток этногенеза происходит на новом уровне прогрессивного развития, вызывая иллюзию поступательности всего процесса. «Между филогенезом и этногенезом есть известная, хотя и не полная аналогия, тогда как прогрессивное социальное развитие подчиняется совсем другим закономерностям, описанным в теории исторического материализма с исчерпывающей полнотой» [26].
Критики пассионарной теории В. А. Шнирельман и С. А. Панарин факт множественности определений этноса, данных Львом Николаевичем, отмечают, говоря, что «определения этноса, густо рассыпанные по основным произведениям Гумилева, вызывают лишь недоумение. И не потому, что иному читателю заключенное в них понимание этноса может показаться небесспорным, а потому, что слишком часто одно из них совершенно не согласуется с другим» [128]. Недоумение читателя, по мнению двух критиков, должно проистекать из несовместимости двух групп определений, в одной из которых утверждается, что этнос – явление природное, а в другой говорится о социальных проявлениях этнического.
«О какой биологии вообще можно говорить, если человек обретает этническое посредством воспитания?» [128] – патетически вопрошают Шнирельман и Панарин. Как будто ребенок, приучаясь посредством воспитания к горшку, одновременно перестает подчиняться законам физиологии, а повзрослев и став доктором или кандидатом каких-нибудь гуманитарных наук, споткнувшись, не падает, а взмывает вверх, презрев закон всемирного тяготения. Приблизительно в таком ключе отвечал Лев Николаевич своим оппонентам и совершенно напрасно тратил время. Совместить биологическое с социальным некоторые ученые-гуманитарии категорически не способны.
«Биологизация» этноса является одним из основных раздражающих критиков факторов в теории Л. Н. Гумилева. Научное обоснование такого неприятия практически отсутствует, если не считать, что «никогда и никто не пытался истолковать в социальном аспекте гравитацию или электропроводимость, эпидемии или половое влечение, смерть или наследственность, ибо это область естествознания» [47]. Кроме того, оно (неприятие) вновь густо замешано на идеологии. Мотив этот часто звучит вполне откровенно: «Вообще гиперболизация в этносах биологического начала за счет социального не столь безобидна, как это может показаться на первый взгляд (особенно в современных условиях, когда важнейшее значение приобретает задача взвешенного подхода и осмотрительности во всем, что затрагивает национальные