– Позовите, кого там нужно, – проворчал я, поднимаясь на кровати. От стены отделились две служанки, которые, оказывается, тоже были здесь, и одна подошла ко мне, пряча глаза, вторая быстро вышла за дверь и вскоре привела с собой Бенермерута и Меримаата. Которые осторожно приблизились к кровати.
– Чего ждём? – я покачал головой.
– Царь обычно мылся, его брили, и он завтракал, – поклонился мне старший.
– Идём, – я поднялся, и мы перешли в другую комнату, где внутри был небольшой каменный бассейн.
Служанки меня раздели догола и стали сначала смывать пот. Затем пришёл мужик с золотыми лезвиями и побрил меня зачем-то целиком, реально всё тело, кроме головы, где и так была крайне короткая причёска. Я забрал у него медное зеркало, начищенное до зеркального блеска, и впервые рассмотрел свою новую внешность. На меня смотрел человек неопределённой расы, но ближе к азиатско-европейскому типу, чем к темнокожему, как меня когда-то уверяла Маша. К тому же низкий лоб, выдающиеся скулы, прямой нос и тяжёлый подбородок делали из меня вовсе не красавца, что при сравнении с моей прошлой внешностью тяжело отдалось у меня в сердце. Я привык быть красавчиком. Отдав зеркало, я осмотрел своё тело: крепкое сложение, помогшее мне вчера со жрецом и луком, но относительно низкий рост даже с присутствующими рядом со мной.
– Мда, к такому меня Маат не готовила, – вздохнул я, видя, как за всеми моими манипуляциями внимательно следят египтяне, выпучив от страха глаза.
– Добривай уже голову, – обратился я к мужику, который вздрогнул и посмотрел на спутников царя.
Те махнули ему рукой, и он быстро, а главное, безопасно оставил меня совершенно лысым. Затем, когда он поклонился и ушёл, мной снова занялись служанки, ещё раз помыв и нанеся на тело приятно пахнущее масло, явно оливковое, но с добавлением каких-то цветочных экстрактов. Когда ко мне подошла ещё одна девушка, принеся набор с какими-то баночками и кисточками, я понял, что меня будут красить. Поскольку с местным колоритом было сложно спорить, я молча просидел всё время, пока она подводила мне синим цветом глаза и наносила остальную косметику. Утренние сборы заняли около двух часов, пока наконец мне не принесли набедренную повязку, сандалии из тростника, а также, как я помнил из рассказов Маши, головной убор фараонов – немес с уреем, а попросту говоря, сине-полосатую свободную повязку с пущенными на плечи частями ткани. Сзади эта штука завязывалось на узел, урей же представлял собой просто золотой обруч со вставшей в стойке золотой коброй с красными камнями вместо глаз, который надевался поверх немеса. Бенермерут подал мне постишь, накладную бороду, которая, оказывается, вешалась, словно очки, двумя золотыми металлическими проволочками за уши. Этого я не знал, но быстро прицепил её и распрямился. Все вокруг, от моих спутников до рабов и слуг, низко склонились. Последними аксессуарами были широкое золотое ожерелье на шею и пояс из скреплённых тонкими цепочками золотых пластин, украшенных камнями, а также золотые браслеты на руки. Наконец обряд одевания был окончен.
– Завтрак? –