Старик схватился за рот, затем повернулся и дал затрещину молодому парню.
– Царь Хатшепсут, если узнает о случившемся, нас накажет, – тихо сказал он ему, – да и твой отец не станет нас защищать от её гнева.
– Простите, господин Бенермерут, – проныл молодой человек, потирая затылок.
– Я спросил, где я! – мой тон стал угрожающим, и обоих проняло.
– Менхеперра, – парень обратился ко мне, протягивая ладони, – мы поехали кататься на колеснице, потом колесо попало на камень, и ты упал. Не помнишь этого?
– К чёрту подробности, – рыкнул недовольно я, – в какой точке мира? И на Земле вообще?
Оба открыли рты и недоумённо переглянулись.
– Что такое Земля? – осторожно поинтересовался более пожилой.
– Бог мой, – вздохнул я, – планета наша, где мы находимся. Круглая такая.
Выпученные глаза были мне ответом. Поняв, что от них не дождусь ничего, я с трудом поднялся на ноги, оглядываясь уже нормально. Определённо, я находился на том же месте, где был сегодня, схожесть некоторых пирамид и их расположение относительно друг друга были определенными, но вот их новенький вид и, главное, качество облицовки внушали некоторое недоумение.
– Какой сейчас год? – я повернулся к двум тупым.
– Двадцать восьмой год правления его величества царя Мааткара Хатшепсут Хенеметамон, четырнадцатый год правления его величества царя Менкеперре Тутмоса Неферкеперу, – без запинки выдал молодой.
Эти имена были мне знакомы. Оба были из XVIII династии периода Нового царства, хрен знает какого года до нашей эры. По спине, несмотря на жаркую погоду, пробежал холодный пот.
– Эта тварь Бастет меня что, перекинула в Древний Египет?! – изумился я, ещё раз оглядываясь кругом. На то, чтобы это всё было не съёмочной площадкой, указывало огромное каменное плато со множеством пирамид.
– Богиня Бастет? – оба моментально насторожились.
– Низкая такая, наглая, с кошачьей головой и зелёными глазами, – кивнул я, показывая рукой примерный рост женщины-кошки, сотворившей со мной эту дичь.
Люди вокруг меня повалились на колени, все до единого.
– Сын бога видел божество? – с сияющими глазами спросил меня пожилой.
– Я не сын бога, – я помотал головой, ничего не понимая из происходящего, – я…
Тут я прикусил язык. Маша говорила неоднократно, что фараонов почти всегда обожествляли, и, если я вот так сразу буду отказываться от божественной сути, ни к чему хорошему это не приведёт. Поскольку от меня ждали ответа, я брякнул первое, что пришло в голову:
– Я и есть бог.
Глаза египтян округлились ещё больше.
– А какой? – самым смелым оказался молодой парень.
Тут уже я судорожно стал перебирать в голове те имена, которые мне говорила Маша.
«Говорить, что я Ра, наверно, будет перебором, скажу что-то менее значимое из их пантеона», – мысли быстро пролетели в голове.
– Монту,