– Мам, не настаивай… Всё же обошлось…
– А что конкретно?
– Отец, гляди сама, не домогается, потому что понимает…
– Да? Что именно он понимает такого, что недоступно пониманию матери?
Сын замялся и ответил не сразу, долго ища мало-мальски приемлемую отговорку.
– Я в армии служил, где бывают военные тайны и, даже, уволившись в запас, бывший военнослужащий остается обязанным не болтать о секретах.
– Вот ещё! – Мать, махнув рукой, недовольно и с долей сарказма, покидая комнату сына, добавила. – Нашел шпионку!
Анна Николаевна, оставшись ни с чем, как говорят цыганки, при своих интересах, вышла, а сын порадовался: без потерь погасил интерес матери и на какое-то время та отступится.
Понятно, что в тогдашней ситуации не было никакой «военной тайны» – это была та самая ложь во благо, та самая утешительная ложь, от которой вреда никому никакого не приносит, прежде всего, его дорогой матери. Увиливая от прямого ответа, Игорь оберегал не себя, а слишком, как он считал, впечатлительную мать. Её здоровье – для него превыше всего.
Придет пора (не самая, наверное, удобная, но придет) и сын расскажет матери всё-всё, но будет уже поздно… Для всех поздно.
Всемерное сбережение покоя ближнего – деяние весьма похвальное, но всегда ли так уж полезное? Автор не знает на него ответа.
…И отец о том же
Утро субботы выдалось на славу. Несмотря на ранний час, несмотря на вчерашний прогноз синоптиков, утверждавших о ненастье, на безоблачном небе ослепляюще и горячо сияло июльское солнце.
Игорь, проснувшись от игры бликов на лице, вскочил, вышел на балкон, взял десятикилограммовые гантели и принялся за привычную физзарядку, потом прошел в туалетную комнату, а оттуда – в довольно тесную кухоньку, где его уже поджидали родители.
Сын нарочито (так, по крайней мере, показалось Анне Николаевне) бодро, присаживаясь на свое привычное место, воскликнул:
– Всем салют!
Мать, придвигая поближе к сыну глубокую тарелку горячущих щей, ворчливо спросила:
– А где поцелуй?
– Извини, мам!
Сын встал, нагнулся и поцеловал в щёчку, опустился на табуретку и быстро-быстро, будто кто-то его понужает, принялся за опустошение тарелки.
Отец, покончив с первым, перейдя к тефтелям, спросил:
– Какие, сын, планы?
– А что?
– Да так…
– Есть предложения? – Оторвавшись от тарелки, спросил и иронично добавил. – Выкладывай, обсудим на семейном совете и примем взвешенное решение.
– Нет… А всё же?
– После завтрака – думаю отправиться на пруд, поплавать, омыть тело и душу, позагорать. Вон, какое утро. Грех не воспользоваться.
– Стоящее дело, – отец одобрительно кивнул
– Кстати, пап: не хочешь ли и ты присоединиться?
– Я?.. Что ж… Не дурная идея… Давненько не был на пруду. – Отец