За размашистой дугой моста через реку высятся развалины Поганой Крепости, а под ними раскинулось Подземелье – основная достопримечательность города и его гибельный морок. Для него никогда не найдется зазывалы-горлодера, торжественное безразличие ко всему было частью его притягательности.
Вот ты и пришел сюда. Оглянись напоследок.
В осенних сумерках город тих и беспомощен, весь сжался от мучительной боли у себя внутри, от которой не убежишь. Чердаки выморочных домов хранят в себе аспидную тьму, а их каркасы еле слышно стонут, словно в кошмарном сне. Сквозняки выдувают из них запах разложения, а внутри они тихо-мирно гудят на одной ноте от пирующих мух, которые иногда поднимаются из печных труб облачками, похожими на пепел.
В этих краях бытует легенда о Заблудшем Доме, который однажды покинул своих хозяев и свой фундамент, да пошел бродить по свету. Якобы Заблудший Дом иногда возвращается в Бороску, чтобы своим величественным гниением устыдить те дома, что не последовали его кочевому примеру. Они стыдятся и скукоживаются от страха, тогда весь город наполняет скрип их балок и шорох кирпичей, а жильцы поутру с удивлением видят, что их каморки стали еще меньше. Им приходится ломать и перестраивать структуру своего дома, своего жилья, чтобы когда-нибудь не задохнутся в каменном мешке. Это архитектурная хирургия, и учат ей каменщики. Лишь один дом последовал за своим пророком, но его развалили молотами на подходе к городским воротам, чтобы не создавать прецедента. Больше попыток не было.
Правда это или вымысел, судить не нам. Но маги единодушно соглашаются с тем, что самые старые и могущественные здания могут видеть сны, вряд ли приятные. И в силах Королей-Драконов было затянуть любого поданного в эту нечеловеческую грёзу и оставить там навсегда.
Нет, ничего никогда не забывается, и не только у воды есть память.
***
Мартейн Орф проснулся и по привычке энергичным движением сел, скидывая ноги с кровати. К его удивлению, ноги не коснулись пола, а прочертили пятками дугу, так и не достав до края необъяснимо раздавшейся вширь перины. Лекарь замер в неудобной, почти гимнастической позе и огляделся.
Это была не его узкая постель, и находился он не в своей комнате таверны «Разрубленный шлем». Огромная кровать с резными столбиками и темно-лиловым балдахином отдавала дворянским шиком (с нотками декаданса, если приглядеться внимательнее, ведь в балдахине зияли дыры, оспяные столбики были пробуравлены жучками-древоточцами, а между ними натянулись перепонки паутины), гардеробный шкаф замер в мерцании свечей, будто