– Наставнику герцога бочонка пива хватало, чтобы забыться, – подытожил брат Фома. – Не важна была та пара ягод.
– А я думаю, – возразил брат Бернар, – что мякоть от волчьих ягод, как более тяжёлая, опускалась в бочонке на дно. Там она должна была смешаться с пивным осадком, увязнуть в нём и по этой причине вообще никак не повлиять ни на самочувствие, ни на видения, ни на забывчивость монаха.
– Вот и хорошо! – кивнул брат Фома. – Вот и славно! Не нужно, получается, тебе, брат Лотарь, каяться и оплакивать попытки отравить насмерть своего собрата во Христе, пусть и горького пьяницу!
– У барона Беранжье родился наследник и умер друг, – напомнил соследователям брат Бернар. – Надо бы установить, не мог ли он напиться – не так важно, чем именно – аж до плясок на Лысой горе.
– Хорошо, брат Бернар. Мы продумаем сейчас, как включить твои сомнения в план второго допроса барона. Только сам я версию о вызванных травами грёзах нахожу ненадёжной, – подытожил брат Фома. – Смотри, в чём ты неправ. Барон не приходил в себя рядом с кубком или котлом. Барон описывает необычный запах, явно отличимый от запаха трав, что прежде варила в замке Хильда Синяя Лента. У барона нет никаких причин, чтобы оболгать повитуху, а уж тем более, чтобы оболгать нам себя, рассказывая такие порочащие вещи. Мы ещё раз испытаем надёжность его признания, но у меня нет ни капли сомнения в том, что наш подопечный – свидетель шабаша ведьм, что он, как и рассказывает здесь, летал на Лысую гору, что ему стыдно, что он напуган.
Рауль Беранжье молит нас о защите. Нам следует немедленно арестовать ведьму. Наш подопечный видел собрание дьяволопоклонниц. Собрание! А чуждая нам тайная вера – всегда война. На этой войне, – распалялся брат Фома, – мы не встретим вероучителей катаров. Их-то можно было обличить, предложив зарезать цыплёнка, – на костёр пойдут, но крови не прольют. Здесь не будет, как на юге, благородных рыцарей, которые защищали катаров на поле битвы. Здесь не будет наших подопечных вальденсов с их детскими хитростями: здесь они не клянутся, потому что им исковерканное переводами Писание не велит, а здесь клянутся, но в таких выражениях, которые по-настоящему клятвой не считаются. Против нас вышел сам враг человеческого рода. И как же нам повезло, – прошептал брат Фома, – что мы с братом Лотарем здесь. Как хорошо, что не упустили мы в этой волчьей дыре след великой опасности!
– Карпики у нас остынут! – всполошился брат Лотарь.
5. СТРАЖНИКИ
Тридцать первый день.
Колокол отгудел. Разъяснивается. За воротами красного дома розовощёкие мальчики метут с крылец снег.
Первый арест по завершении срока Милосердия. И кого? Неужели Хильды Синей Ленты? Кузнец Симон говорит, что их собрали идти за Хильдой. Он-то должен знать – он-то к отроку-епископу вхож.
В красном доме наверху ещё заперты ставни. Братья-доминиканцы припозднились выдвигаться в Беранжье. Впрочем, дело им недолгое – пара часов ходу