Закат раскрывался алой раной. Марк распластался на траве рядом с мамой, которая застирывала последнюю рубаху отчима. Редкие комары не беспокоили его нагое тело, потому что из-за постепенно разливающегося жара он не чувствовал их укусов.
– Работа в кузнице – честный труд, – рассуждала мама, камнем оттирая въевшееся пятно. – Я рада, что тебе там понравилось. Ганор и Дан – хорошие мужчины.
– Мне пока тяжело, – Марк вытянул перед собой руку. Его ладонь загорелая, похожая по цвету на закатное небо. – Я бы хотел научиться работать молотом.
По склону спускались дети, с ними бежала шумная веселая собака. Мама собрала чистое белье в корзину и надела на себя верхнее платье.
– Жизнь тяжелая и злая, – произнесла она задумчиво и, прищуриваясь от ярких лучей, посмотрела вокруг себя: на реку, на высокие хвойные деревья, на каменную стену, видневшеюся за ними. – Она не должна существовать, но она есть. Поэтому мы должны стараться сделать ее чуточку лучше для нас с тобой.
«Сделать жизнь чуточку лучше для нас с тобой». Марк несколько раз повторил эти слова в мыслях, а затем оделся и, забрав у мамы тяжелую корзину, побрел вслед за ней.
5. Когда в городе зажигают фонари
– Пойми меня, сестрица, – Лада нервно трясла ногой, сидя в глубоком кресле в комнате Мары. – Матушка на меня насела, просто мочи нет! Каждый вечер если не сама, то своего личного стража посылает проверять мою комнату. И уже плевать ей, моюсь ли я, переодеваюсь или сплю, а сплю-то я в неглиже! Заходит без стука, а если дверь запираю, ломится. Один раз уже выломали. А я тогда была с Милошем, а он, между прочим, дворянин. Красивый, как породистый песик. И в других комнатах меня находят, все крылья дворца обшаривают. Мама его так спугнула, что он боится ко мне приходить. Да и я сама не хочу опять на глаза маменьке попадаться в таком виде. Одолжи мне свою комнату, будь добра.
Мара сидела на кровати, скрестив ноги под широким подолом платья. В руках она держала изрисованную тетрадь. Весь рассказ Лады скучен до изнеможения, каждая история повторяла другую с точностью до деталей. Но на этот раз Лада не вероломно занимала постель Мары, а пришла договориться. А договоры, как водится у княгинь, нужно изучать.
– Я не хочу помогать тебе с Милошем. Сама иди к нему в поместье, раз он дворянин.
– А ты думаешь, я бы не хотела? Он там не один живет! Ой, да не пялься ты на меня так. Не жена и дети, а отец, матушка и братья с сестрами. А я его, между прочим, люблю, да и он меня любит. Ну никак нельзя у него дома встретиться, никак! И в моей комнате никак! А томно в саду мы уже навздыхались, хочется повздыхать в более… мягкой обстановке.
Лада покосилась на Дауда. Мара уже привыкла, что в его выражении лица ничего не изменяется, независимо от того, в какой ситуации он оказывается.
– Это