В последний год жизни В.Б. работал над статьей о Чехове, статья не складывалась, были отрывки. В.Б. сказал, что надо показать чеховедам. Его тогдашний секретарь (А.Ю. Галушкин) назвал мое имя.
– А разве он все еще изучает Чехова? Я думал, – царственно сказал Шкловский, – меня!
Удивительно, но от “нормальных” ученых о Шкловском мне почти всегда приходилось слышать что-нибудь снисходительное – я говорю о тех, кто в целом относился к нему хорошо. Неужели они и впрямь считают, что в чем-то его превосходят? И неужто годами и потом нажитое упорядоченное знание по одной теме мешает дать себе отчет в том, что ты не в состоянии написать и одной такой страницы, придумать ни одной подобной мысли? Неужели так девальвировалась ценность острого, странного, нового, единственного в своем роде?
К семидесятилетию выхода в свет “Воскрешения слова” “Вопросы литературы” заказали мне статью. Прошла верстка. И вдруг в уже вышедшем номере нахожу не свою фразу. Какого характера была вставка, видно из моего письма тогдашнему редактору М.Б. Козьмину: “Получив «Вопросы литературы» (1984. № 2) со своей заметкой о Шкловском, я обнаружил, что фраза, читавшаяся в верстке «История науки внесла свои поправки в теории формалистов», исправлена (видимо, в сверке) на: «История науки раскрыла несостоятельность теории формалистов» (с. 278). Вставка не была со мною согласована. Эта вставка зачеркивает всю мою пятнадцатилетнюю работу по изучению и изданию наследия Ю. Тынянова, Б. Эйхенбаума, В. Виноградова, В. Шкловского” и т. п.
С ощущеньем, будто напился помоев, ехал я в Переделкино. А мне-то хотелось порадовать В.Б. первой статьей о его молодости, времени, которое он так любил.
– С этой статьей, – начал я, едва выслушав, что говорили мне Варвара Викторовна и Н.В. Панченко, – произошла неприятная история…
– Вам что-то вписали, – быстро сказал В.Б.
– Как вы догадались?
– Это нетрудно. И не просто вписали, а исказили самое главное. Так?
Я прочел вставку. В.Б. смеется. Видимо, у меня было удивленное лицо, потому что он сказал:
– Я привык. Ведь они – как? Рассматривают статью на просвет, безошибочно находят солнечное сплетение и вырезают его. Это же бандиты. Или вписывают что-нибудь. Тоже бандитское. Не расстраивайтесь. Вы заметили правильно: я тогда много делал – разного. Не огорчайтесь. Они всегда так поступают.
– Как же не огорчаться? Нам как-то до сих пор удавалось обходиться без такого рода вставок. Но это мне урок: не должно быть ни одной фразы, провоцирующей на них. У Мариэтты таких фраз нет.
Говорили о Чехове. С него В.Б. перешел на своего брата Владимира, который Чехова не любил.
– Ему казалось, что Чехов холодно относится к религии. А сам он был церковник. Всегда крестился на купола, даже со сбитыми крестами. Тогда это эпатировало.
Его арестовали