Больше отступать было некуда. Я, стараясь говорить не хрипло, повторил: нет, все же не смогу.
Видно было: В.Б. совершенно этого не ожидал. Расстроился, лицо стало толстое, начал шепелявить. Но не сдался. Стал говорить, о чем нужно писать в предисловии.
– Что у меня главное. Сочетание работы беллетриста и литературоведа. Как и у Тынянова. Но Тынянов писал традиционные вещи – романы. Я романов не писал.
– Вы хотите сказать, что не пробовали сводить в одно нечто разнородное, и получилась новая форма? – я был безмерно рад, что речь пошла о литературе и что я могу выговорить что-то связное.
– Не пробовал. Я этого не умею. “Zоо” должна была быть халтура. Нужны были деньги. Написал за неделю. Раскладывал куски по комнате. Получилась не халтура. На Западе ее перевели. И удивились – вещь написана пятьдесят лет назад, но она современна.
Литература была для него дороже всего! В.Б. увлекся и явно забыл о цели своей речи. (В больнице, в последние его дни, когда я заговаривал с ним о литературе, он забывал про боль, переставал стонать, в глазах появлялся прежний блеск. И голос становился прежний.)
Он уже стал говорить о жанрах вообще, их трансформации, перешел на классиков…
– Чехов плеснул воды на четкий чернильный контур жанра и размыл его. Если дописать начало и конец – будет традиционно.
С.Г. все это время сидела молча, и лицо ее все больше превращалось в маску.
– Вам что, – вдруг сказала она, – не нравится “Толстой”?
Атмосфера вновь сгустилась. В.Б. вспомнил о теме разговора. Повернулся в кресле боком и стал с фланга бить меня аргументами, ораторски опытно, умело располагая их по степени усиления:
– Трехтомник может пройти сейчас или никогда. Платят 100 %. Это даст мне два года жизни. За это время я напишу книгу.
Я прошу о выручке. Меня надо выручить.
Вы говорили, – правда, после чачи, – что без меня вас не было бы.
– Конечно, – бормотал я, – формальный метод…
Я ощутил на себе разящие удары лучшего полемиста двадцатых годов. Последний удар был особенно тяжел:
– Ну вот. Есть бесспорный жанр. И вы в нем несомненно выступите.
– ?
– Некролог.
(Этот удар достал меня через много лет. Я в этом жанре действительно выступил – в Тыняновском сборнике. Воспоминание о том разговоре несколько месяцев мешало мне сделать это.)
– Ну что ж. Нет так нет. Не могу же я вас запереть в комнату.
Самообладание у В.Б. было большое.
– Может, попьем чай? – сказал он почти весело.
– Какой тут чай, – мрачно сказала С.Г.
После этого мы не виделись почти два месяца. Я зашел в переделкинский Дом творчества навестить Бахтина (20 марта 1972 г.). В холле – громовой голос:
– Здравствуйте!
Шкловский! Я был готов ко всему – тем более что В. В. Иванов сказал, что “Шкловский обиделся на всю вашу семью”. (Может, М. Ч. расскажет, за что В.Б. обиделся на нее.)
С.Г.