© Лина Ди, 2025
ISBN 978-5-0065-2942-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
СЛИВКИ
– Сливки, сливки… Голливудские холмы непременно нужно полить сливками и перебрать новый урожай.
Мужчина вертелся в кровати после дикого храпа на пороге пробуждения. Возможно, ему снилось совсем другое, но подсознание выталкивало вереницу несочетающихся слов, как лаву – из жерла вулкана. Страдающий синдромом апноэ, он часто испытывал во сне трудности с дыханием, и мысли его путались. Лёжа на спине, он резко открыл глаза и не сразу понял, где находится. Он находился в своём новом доме в Лос-Анджелесе, чувствуя себя отрезанным от прошлой жизни и привычного уклада. Так он пролежал некоторое время без движения, вспомнив, как накануне в полном отчаянии и будучи абсолютно трезвым, подрался с надоедливой чайкой… И, встав с постели, потрогав раненый затылок, ещё больше сник от нарастающего прилива подавленности, возникшего с самого утра.
После пробежки, разогрев своё мощное красивое тело, мужчина почувствовал себя значительно лучше. Но его не покидало ощущение «незавершённого действия». Или, как его ещё называют, эффекта Зейгарник, о котором он почему-то знал. Он точно должен был что-то сделать, но что именно, вспомнить никак не мог. Как и своё имя.
Уже в магазине, остановившись у молочного отдела, мужчина долго смотрел на сливки, испытывая странное чувство, и даже потянул к ним руку, но одумался, вытаращив глаза на ярко-красную надпись на этикетке. Его рука, точно рука робота, вернулась в исходное положение механическим движением, и он загадочно покосился вбок. Сначала боковым зрением, затем – повернув голову. Приятная девушка с нюдовым макияжем улыбалась ему винирами, намереваясь задать вопрос… Он снова потянулся за сливками, на этот раз преисполненный решимости и осознанности своих действий, открутил крышечку второй рукой и, развернувшись, вылил их девушке на голову, всё до последней капли. Содержимое ровной массой стекало по её лицу, облепив ресницы и белые зубы, что раздвинулись в беззвучном крике, как у лошади в характерном диком ржании… Она отпрянула.
«Кажется, всё», – подумал человек и наконец улыбнулся со стоном выгорающего облегчения. Миссия выполнена. «Сливки вылиты на голливудские холмы…» Он взглянул на её открытую грудь, вымазанную сливками. И отвернулся.
ЗАПИСКА В МУСОРНОМ БАКЕ
Загорелая кисть руки с тонкими морщинками вытащила изо рта слюнявую жвачку мятно-голубого цвета, скатанную в форме эллипса и раздавленную зубами так, что она напоминала крошечный переохлаждённый мозг, и, прикрепив её к потасканной записке, выуженной из кармана брюк, бросила в серебристый мусорный бак на улице. Подушечки пальцев соприкоснулись, чтобы потереться друг о друга в надежде отделаться от липкого слоя, и снова отделились, помогая свободно размахивать всеми частями руки и ускорять темп ходьбы.
Незнакомец с плотной желтовато-рыжей шевелюрой исчез за углом кирпичного дома под громкие звуки полицейской сирены, сопровождающей эскорт скорой помощи… Казалось, ещё немного – и он наберёт скорость и побежит, ускользая от чего-то или кого-то…
Мужчина дважды оглянулся: сначала через левое плечо, затем через правое – и исчез, последний раз украдкой взглянув на мусорный бак и себе под ноги. За ним двинулась зеленоватая блестящая пыль, почти неразличимая на ярком свету, и он её не увидел. Сверкающие частицы догнали незнакомца и приклеились к его одежде, поднимаясь выше. Изнеможённый мужчина продолжал бежать, забывая, куда в действительности он держал направление. Очень часто, боясь что-то забыть, он записывал. Но теперь он боялся писать больше всего на свете.
С того момента прошло четверть часа, как в тот самый переполненный мусорный бак полетело недоеденное сливочное мороженое: его туда с дикими криками бросил избалованный мальчик. Выбросив мороженое, сорванец снова заплакал, собираясь вернуть лакомство, но ему не разрешили этого сделать, и мальчишка захныкал ещё сильнее. Не добившись своего, он забарабанил по баку ножкой и отчаянно загорланил на всю улицу, вырывая маленькую ручку из большой дедушкиной ладони. Дедушка уже, наверное, пожалел, что вызвался провести с внуком вечер, освободив дочь и зятя для романтического ужина…
Мороженое было в вафельном рожке и через какое-то время начало таять, разливаясь на потрёпанную бандану, пропахшую собачьей шерстью. Этой банданой, вероятно, повязывали шею какой-нибудь породистой собачки. Несколько ударов по баку развернули брошенную в него записку. Очередной удар подбросил её кверху и приклеил жвачкой к сдвинутой крышке бака. Через час жвачка остыла и закостенела, в полумраке окончательно превратившись в серую массу.
Из бака снова что-то вылетело, уже похожее на зелёную тень, как будто лопнул едкий гриб, растущий в лесу на сваленном пне, и проследовало за мальчиком. Это была новая, более мощная порция, растворяющаяся в тёмных окантовках пробегающих теней.
Банановая кожура, торчащая из-под банданы, смешавшись с остатками ванильного мороженого, потемнела.