– Сан Саныч, а правда, что Кеша воевал и после войны ещё в армии долго служил, и наград боевых много у него?
Костров посмотрел нетрезво и зло.
– Это кто тебе такое напел? Воевал… Служил… Да, он, сука, всю жизнь вохровцем был, вертухаем. Зэков охранял. И войну там же пересидел и только после смерти Усатого, то ли сам уволился, то ли выперли его. После этого на завод и пришёл… Орденоносец, мля…
Надоевший Февраль, даже в последний свой, лишний, високосный день, ещё никак не обещал завтрашней весны. Было морозно, резкий, порывистый ветер с Невы швырял в лицо ошмётки мокрого снега. Все уже разъехались, и лишь Мишка, пропустив свой автобус, стоял, прислонившись к промёрзшему гранитному парапету напротив освещённой качающимся фонарём заводской проходной, курил, зажигая сигареты одну от другой, в голове было пусто, и лишь крутилась и крутилась, как на склеенной в кольцо магнитофонной плёнке, строчка из песни, которую он и слушал в комнате у старика, когда вошла Маша.
«И сынок мой по тому, по снежочку провожает вертухаеву дочку».
––
*А Галич «Желание славы»
Три плюс два
От виллы, которую они сняли, до моря было километра два, и казалось, что вот оно – совсем рядом, плещется под ногами – но это если можно было бы спуститься по прямой – вниз по крутому каменистому склону, через колючие заросли лавра, через виноградники и оливковые рощицы, одинокие пинии и густо налепленные у самого моря белые домики под коричневыми черепичными крышами. Но добираться приходилось по извилистой ленте прилепившейся к отвесной скале дороги, такой узкой, что иногда двум автомобилям было не разъехаться, и местные водители порой, вежливо улыбаясь и кивая друг другу, а чаще картинно жестикулируя и ругаясь, перепускали встречных и нервно сигналили медленно и осторожно ползущим машинам туристов. Этим путём до берега было километров десять, и уходило на них почти полчаса. Иногда асфальт на дороге пропадал, замещался мелким камнем с пробивающейся через трещины зеленью, и тогда казалось, что пробираются они по пастушьей тропе, протоптанной тут козами тысячи лет назад. Местные ездили на маленьких, обшарпанных со всех сторон автомобильчиках, и они на своём громоздком, арендованном в Неаполе джипе выглядели неуклюжими чужаками, ловили насмешливые взгляды и чувствовали себя глуповато.
Когда Аня проснулась, солнце поднялось уже довольно высоко, в спальне никого не было, и дверь, выходящая на веранду, была закрыта. Она точно помнила, что засыпали они, распахнув настежь обе застеклённые створки. Должно быть, мальчишки закрыли, решила