– Боже мой, Беллингтон, – Тони покрылся бледностью. – Я думал: все эти россказни про Вечную Невесту – просто сказки. Я покину тебя. Мне действительно нужно разобраться в себе.
– Если снова захочешь совета, приходи. Думаю, Вечная Невеста не откажет тебе.
Дверь библиотеки хлопнула, и Элизабет расслышала тихий смешок, идущий от дивана.
– Что вы делаете за креслом, Барбара?
– Сплю, должно быть.
– На полу?
– О, мне здесь не одиноко.
– Ещё интереснее. Кто там с вами? Доббс или Филипс?
Бет не расслышала мягких шагов графа и вздрогнула, обнаружив его лицо, свесившееся за спинку кресла.
– Всего лишь Аякс, – пробормотала она, тиская в руках книгу. – Мы читали стихи и заснули… Ваш разговор пробудил меня. Я не хотела вмешиваться… получилось как-то само собой.
– Вы процитировали Лабрюйера (Жан де Лабрюйер \1645 – 1696\ – французский писатель-моралист). Причём, весьма кстати. Молодой лорд Роллан возомнил себя влюблённым в компаньонку своей тётушки. Вплоть до того, что предложил ей свою руку. Пока Энтони был простым денди, семья мирилась с этим нелепым выбором. Но случилось несчастье – брат Энтони умер. Теперь Тони – лорд Роллан, и не может жениться на полунищей, полубезродной девице. Ваши слова прозвучали пророчеством.
– Я сожалею и готова откусить себе язык. – Бет поднялась на ноги, освобождая себя из положения загнанного в угол кролика.
– Выходит, вы – романтически настроенная особа, – Чарлз насмехался. – Интересно, ваш брак был заключен по любви?
Элизабет быстро-быстро заморгала ресницами, едва не сказав удивлённо: «Какой брак?». Она забыла о своей лжи.
Пронзительные серые глаза смотрели в упор и не могли не заметить заминку, поэтому Бет сосредоточилась, вызывая в душе образ, рождённый грёзами. Ах, она видела, видела мужчину своей мечты!
– О, да! – произнесла девушка с истинным чувством.
Видно, получилось удачно. Потому что Беллингтон помрачнел и бросил отрывисто:
– Я рад за вас.
Элизабет весело рассмеялась.
Беллингтон поддержал её веселье и, после бархатного раската хохота, слова его прозвучали особенно вкрадчиво.
– Вы ведёте себя непозволительно дерзко. В вас нет почтительности ни к моему титулу, ни к моему богатству.
– И то, и это досталось вам при рождении, – небрежно пожала плечами Элизабет. – Думаю, будь мои родители какие-нибудь Рочестеры или, на худой конец, Фейрфаксы, вы бы не находили меня излишне дерзкой. Только восхищались бы моим живым умом.
– Будь вы из Рочестеров или Фейрфаксов, вам бы и в голову не пришло говорить мне дерзости. Вы бы только жеманно хихикали и блестели соблазнительно глазками.
– Отчего же?
– Все эти достойные леди видят во мне кошелёк на ножках, который при известной