Смена вахты. Заданный курс, нулевое положение, вахту принял. Рулежка. Вахтенный смотрит временами на радары, АИС. В рубку, несмотря на закрытые двери, пробивается запах жжёной солярки – выхлопные газы выходят по бортам, носовее рубки, и встречные потоки ветра впрессовывают их в рулевую рубку. Пьём чай. В ночные вахты ещё бывали бутерброды для нас. Вот подходит к концу вахта, вахтенный меняет меня на руле, я иду вымыть кружки, вытряхнуть пепельницу и затем готовлю чайник, вода вскипает, четыре часа миновало. Приходит смена: заданный курс, нулевое положение. Вахту сдал, вахту принял. Разрешение вахтенного покинуть рубку. После ночной вахты, вахты грота, сразу спатиньки.
В этот раз из уст птицы Гамаюн льётся игривая песня: «Встречу я тебя, любовь моя, да поцелую крепко, и с тобой вдвоём пойдём гулять в наш дивный летний вечер!» Перерыв между ходовыми вахтами 8 часов, за это время надо отоспать своё, поесть, умыться, помыться, уладить стирально-побривальные дела.
Старшего боцмана за всё время нашего пути не видно и не слышно было. Позже он упомянул, что за его выходку при отходе получил внушение от капитана и указание всю «дорогу» заниматься мытьём клозетов и прочих мест общего и частного пользования. Раз он ко мне подплыл с «просьбой» помочь ему – надо было расставить обратно в салоне капитана убранные по-походному сувениры. Я не злопамятный и не люблю отыгрываться на людях за прошлое, взял да помог ему. Только вот Слон не из таких, шаги навстречу в памяти у него не откладываются.
Про Калининград всю «дорогу» ходили нехорошие слухи – тамошние пограничники и прочие полицейские учреждения особенно любят чего-нибудь на лапку вымогать. Это всё заботы не моего заведования. Комиссия при входе в порт наносит визиты к капитану.
В док мы входили на буксирах. Вот парусный мастер заметался на юте. Расторопность производит впечатление, так и делается всё на военных кораблях, а он из бывших военных. Бегает так, что не всякий курсант такую прыть способен проявить. Локтями отталкивает меня в сторону от кнехта – «иди отсюда!» – обязательно сам хочет везде поспеть. Он тоже новый человек в экипаже и старается протолкнуться вперёд. Не знаю уж, что ему про меня напели, но ко мне у него стойкое отвращение. Ладно, дорогой вы мой, шустрите. Я под чужие дудки плясать не намерен. Вот он заводит буксирный конец на кнехт, потом спешно переговаривается о чём-то с радиоинженером, старым парусником, который расписан тоже на ют, и так же стремглав перекидывает шлаги на кнехте. Предполагаемый результат – распределить шлаги на два кнехта. Только вот он на кормовой кнехт столько же шлагов наметал, сколько и на носовой. Вообще-то по правилам в этом случае положено на кормовой один-два шлага накинуть, а на носовой – уже все остальные, тогда тяга буксира будет равномерно