Капитан тайно плетёт интрижки: понукает своим подручным-приспешникам, чтобы они против нас, «нелюбимых», устроили травлю – сами оне, телеса колыхающиеся, конечно на высотах недосягаемого Олимпа, якобы «вне политики». Старается поспевать, как умеет, в этих делах-делишках и наш боцман, облако в штанах.
Вся эта компашка имеет помимо личной неприязни ещё и персональный интерес – на места «нелюбимых», выдавленных с борта парусника, они хотят пристроить в рейс своих жён-сватов-братов и прочих блатов. Напишут в судовой роли, что это матрос, а что там на самом деле творится, никого не должно интересовать. Пассажирки капитановы получат ещё и денег за халявное путешествие. Такие вот в Росфедерации капитаны.
Нильс, немецкий мальчишка, лет десяти, с родителями был тогда на борту трейнизом, видно, что парень он смышлёный, родители говорят, что он хочет на капитана учиться. Я показал парню несколько заплёток – кнопы, репки, что-то подарил на память. Наверняка, станет он хорошим капитаном, не то, что наше пузо в кепке.
Начинается рейс назад. Щемящее душу расставание с нею – я с нею познакомился ещё в Норвегии, она была трейнизом. Симпатичная женщина, интеллигентная. В голове рой мыслей, основной лейтмотив – а что если мы не увидимся больше? Увидимся. Обязательно. Ведь не зря же шествует по Земному миру Мокошь, и её внимание касается и таких душ, как наши.
А капитан, похоже, изволют быть весьма недовольными. Как это водится, устраивает всякого рода пакости руками подручных. Ну ничего, мы и не такое в жизни видали. Не нравится мне капитан. Как обычно. Таких в иное время некоторые под винты бы с удовольствием спустили. Такой у меня характер, видимо, – всегда «проблемы с начальством». Не всегда, но весьма нередко.
Говорят, в советское время на каждом судне был первый помощник капитана – не только старший был, но и ещё один, самый главный. Это тот, кто должен был следить за политической чистотой в экипаже, куратор шпионажа от КГБ, в общем. Народ таких ненавидел. Судя по байкам, имеющим хождение в народе, такие типы обычно ничего не делали полезного, а всё выискивали повод для «дела» против кого-то неблагонадёжного. Например, мотористов арестовывали, если в Ла-Манше замечали их вымазанными в смазке. Обоснование было такое – человек хотел выпрыгнуть с судна и доплыть до «проклятой капиталистической Европы» – до Франции, Великобритании рукой подать. Но вода холодная, все знали, что для сокращения потерь тепла в холодной воде надо намазаться смазкой, чем-нибудь жирным. И бывали, говорят, такие случаи – прыгали иногда через борт такие вот беглецы. Вот и стали первые помощники при малейшем подозрении в «покушении на подготовку к побегу» оформлять дела. Говорят, что даже дела до тюрьмы доводили – на 3—5 лет сажали людей, и никого не интересовало, что человек должен был в машине ковыряться и без чумазости «маслопупу»