4 жизни и 2 казни. Книга 1, часть 2. Иван Смирнофф

что, мол, тот так всегда делал, на планширь несколько бросательного конца выкладывал. Тот пробегает обратно, что-то тараторит, типа «смотри сам, но так не делается». Марио хранит молчание, смотрит куда-то в сторону. Хорошо, что больше советчиков не было, обычно, из-за всех этих советчиков маленькое, но серьёзное дело идёт на смарку. Корму всё ближе подтягивают к причалу. Однако буксир не может работать «на укол», потому на меня с подачей бросательного возложено достаточно ответственное дело – обычно неудачный бросок провоцирует нервишки на мостике и вызывает довольно много ехидных комментариев. Мы ждём, визуально кажется, что мы близко к причалу, движение относительно воды усиливает эту иллюзию. Марио изрекает своё традиционное: «подавай выброску» – негромко и невнятно, если бы я не был привычен к его голосу и не ждал именно от него этой команды, то момент прохлопал бы.

      Беру в руку выложенную бухту, аккуратно, чтобы шлаги не спутались, не спеша, зацениваю расстояние, ёкает лёгкое сомнение, и я ещё немного оттягиваю время своим комментарием: «Далековато однако. Ну ладно, х… с ним». Замах, не суетливый, не торопливый, но спокойный, уделяя внимание тому, чтобы не было слома линии руки и линии бухты с грушкой бросательного на конце. Школа «Алмаза» даёт о себе знать, хоть я и не имел практики подачи бросательного уже долгое время, но руки помнят своё дело, груша с бухтой постепенно набирают скорость обратного хода – броска, подсознательно мозг определяет момент, когда надо выпустить бухту, которую груша увлекает вперёд и немного вверх. Бросок получается точным и достаточно сильным, все смотрят как груша в солнечном свете описывает дугу по направлению к шавртовщику. В голове мелькает мысль: «Забыл крикнуть аttention!» – но это уже не важно, у пала только швартовщик, толпа встречающих держится на некоторой дистанции от него.

      В это время все, безусловно, смотрят на полёт бросательного, на то, как раскручиваясь вытягивается тощим удавчиком бухта, многие следят со скрытым злорадством, заготавливая что-то в тоне поучительного «ну, вот не получилось, я так и знал», некоторые, не понимая особенно сути происходящего, просто смотрят на это, как на развлечение. Кольца бухты за эти доли секунды вытягиваются одно за одним в полёте.

      Вот груша шлёпается о причал, в полуметре от швартовщика, в метре-двух от среза причальной стенки, отбивая от асфальта заметный столбик пыли. Швартовщик, кажется, не совсем был уверен, какую-то долю мгновения он выждал, как будто специально давая возможность бросательному концу, вытянувшемуся полностью в направлении с судна на берег, утянуть её обратно, в воду. Специально они что ли тоже тупят?! – «Ну вот не получилось! Я так и знал» – Но нет, груша уверенно лежит, обычно в таких случаях на конец наступают ногой, хватают рукой, как угодно, но стараются быстрее забрать себе это маленькое несъедобное «счастье» – пока оно не «убежало» обратно. Специально он что ли тупит?!..

      «Выброска