Но в соседнем Горновском районе не очень страшились этих, как казалось многим, дальних канонад. В самом райцентре Ломовая река была необихожена, с обрывистыми берегами, поэтому райцентровские работяги ездили купаться и отдыхать в Надеждино, выше по течению, где были насыпаны на пологом берегу два пляжа. Всего это семь километров по шоссе, совсем близко. А через лес и вовсе три или четыре. Один пляж был насыпан около дома главы района Дербенёвой, второй около дома главы Надеждинского сельсовета Одежонкова.
У реки так-же спокойно паслись гуси и утки, так-же катались на катерах местные подвыпившие «шишки» и так-же лазали в лесах незаметные люди с высокотехнологичным охотничьим оружием, уничтожая расплодившихся за пандемийное время косулек и кабанов.
Это лето для местных, хоть и подрагивало тревожной тетивой, а текло своим чередом. И ещё все отчаянно строились. Настолько яростно, что в местном райцентровском стройдворе возник ажиотаж на стройматериалы. Строилась и Манюшка, к которой попросилась пожить Ника.
У Ники когда-то был и свой домишко, маленький, последний на улице, около самого леса. Когда-то в нём жила бабушка, которая медленно сошла с ума и умерла в местном психоневрологическом интернате, а мама, с тех пор как вышла замуж за городского парня, не хотела сюда возвращаться, а вот Нику отправляла на малую родину каждое лето. Ника даже как-то здесь прожила три года и ходила в школу, пока её не закрыли.
За бабушкой Ника ухаживала двадцать лет назад, приезжала, потом оформила её в интернат, а чуть позже сама же её и хоронила. Овдовевшая мать не захотела брать старуху домой, в квартиру. Да и так получилось, что, однажды уехав из Надежино, она не желала больше сюда возвращаться. Можно было их сколько угодно осуждать, но Ника не имела права этого делать по личной причине.
Домик никто не навещал очень давно, Нике там было страшно, да и за те годы, что она не приезжала или бывала наездами на очень короткие периоды, соседи разобрали шиферный забор и спёрли даже асбестовую трубу с погреба.
Несколько лет назад Ника, блуждая за грибами, нашла в лесу лошадиный череп и повесила его во дворе, на рябину, а в пустые глазницы черепа вставила икеевские садовые фонарики, работающие от солнечной энергии и меняющие свет.
Год провисел череп, вызывая первобытный страх у тех, кто хотел срезать метра три провода, или стащить алюминий со двора, или, например, выкрутить наружные розетки из стены.
Но и тут, видимо, нашлось семеро смелых и фонарики скрали.
Однажды