занятиях анатомии, я держал его на ладони и пинцетом перебирал извилины, стараясь запомнить латинские названия. А сейчас, о боже, кто-то перебирал извилины в моем мозгу! Я чувствовал не только полушария и доли, но и конкретные извилины. Тогда я точно запомнил, как пульсация переместилась из центра и остановилась точно в зоне, граничащей с височной долей кзади от роландовой борозды. Это было невероятно, но я четко чувствовал пульсацию именно этой извилины, причем с обеих сторон одинаково. Перед глазами неожиданно всплыла цветная картинка, словно со слайда, где я четко увидел мозг; не знаю, чей это был мозг, но он был живой, с пульсирующей именно той извилиной, что и у меня. Из курса анатомии я знал, что в этой извилине находится ядро двигательного анализатора, где синтезируются привычные целенаправленные движения. Вероятно, эта зона и подверглась у меня непонятному воздействию, получив длительную блокировку. Прошло, видимо, несколько минут, прежде чем пульсация прекратилась, но осталась невероятная тяжесть в этих областях мозга. Вслед за этим я стал отмечать изменения и в своем теле. Ноги вначале стали ватными и тяжелыми, а затем настолько легковесными, что мне показалось, будто я повис в воздухе. То же самое затем произошло и с руками. Это было довольно приятно – ощущение невесомости. Вначале я пытался объяснить себе эти новые ощущения тем, что ребята-анестезиологи что-то проглядели и часть закиси азота выпустили в операционную. Однако остальные в операционной вели себя по-прежнему спокойно. Но вот то, что стало происходить со мною после окончания операции, никаким объяснениям было уже неподвластно.
Выйдя из операционной, я неожиданно для самого себя положил на стол заведующего отделением заявление на один день административного отпуска. Что-то промямлив в оправдание, что, мол, по семейным обстоятельствам, что очень нужно, понимаю, что срываю завтрашнюю операцию, но в среду буду работать за двоих, я всё же получил согласие. Не прошло и получаса, как я уже сидел за рулем своего «Запорожца». Дальше всё было словно во сне. Заехав домой, я взял паспорт, сберегательную книжку, позвонил жене на работу, солгав, что срочно уезжаю в командировку до среды, и поехал в центральную сберкассу, где снял с книжки весь вклад – две с половиной тысячи рублей. Тогда мною руководило что-то извне, помимо моей воли и желания. Я, казалось, был неадекватен, однако мозг мой был светел, а движения вполне координированны. Но самое главное, во мне было четкое сознание того, что я делаю всё правильно, и, если я не сделаю этого именно сейчас, произойдет что-то непоправимое, о чем буду сильно жалеть. Было еще одно чувство, пожалуй, самое реальное тогда. Это была невероятная тоска, до боли сжимающая сердце, движущая мною в тот миг…
Вымучивая все свои тридцать лошадиных сил, старенький «Запорожец» несся по арзамасской трассе, торопясь прочь от города. Серый асфальт самоотверженно бросался под колеса автомобиля, вылетая из-под них мелкой галькой, а встречные воздушные потоки, рассекаемые ветровым стеклом, устремились в воздухозаборники, охлаждая перегретый двигатель.
В
