Эта группа учеников искренне не понимала, зачем им учиться. Папа же деньги заплатил? Заплатил! Что ещё надо? Вон тётя в очках у доски тыкает указкой в какие-то буквы, говорит, что это английский алфавит. Ладно бы просто рассказывала, а то ведь требует, чтобы на следующем уроке уже ей рассказали про эти буквы. Ещё чего! Перебьётся! Ишь, чего захотела!
Конечно, с этим контингентом нянчились, пытались их научить хоть чему-нибудь. Если это удавалось, то вручался аттестат об окончании гимназии. А частенько эти девочки и мальчики просто не ходили на уроки, и никакие увещевания родителей не могли вернуть их в класс.
Была и третья группа ребят, самая малочисленная, к которой принадлежала Наташа Ковалевская. Эти уже знали, кем будут, или, во всяком случае, мечтали о той или иной профессии, а в элитное учебное заведение они попали просто потому, что так захотели небедные родители.
По утрам дорогие, сверкающие лаком иномарки тормозили около входа в здание, доставляя детей на учёбу. Нагрузка в гимназии была высокой. Уже в первом классе шесть уроков, которые заканчивались около двух часов дня, и объёмистые домашние задания, выполнение которых строго спрашивали на следующий день, два языка, элементарная аналитика и прочие сложные предметы. Конечно же, на большой перемене вкусно кормили, много времени уделялось физической подготовке, благо гимназия располагала шикарной спортивной базой с бассейном и теннисными кортами.
Наташа училась хорошо, старалась. Понемногу она перезнакомилась в классе со всеми учениками.
Спустя месяц учёбы произошла стычка с толстым мальчишкой из тех, что думали, будто им все должны. Этот сынок хозяина колбасного магазина загородил ей дорогу, не пускал пройти к своей парте, сообщив при этом сиплым голосом, что она ему понравилась и должна сидеть с ним за одной партой.
– Чего растопырился? – спросила его Наташка, пытаясь пролезть между соседней партой и налитым жиром телом.
– Нет, ты будешь сидеть со мной! – наглым тоном сообщил ей потомок колбасного торговца. – Вон там есть место.
– Слышишь, пусти! Я буду сидеть там, где и сидела, понятно?
– Ещё чего! Давай пересаживайся! Это я тебе сказал! – стал заводиться мальчишка. – И быстро вон туда!
Девочка почувствовала, что её переполняет возмущение, ненависть к этому толстому отродью, а внутри неё растёт какой-то неведомый зверь, который сейчас выпрыгнет наружу.
– Дай дорогу, жиртрест! Хуже будет!
– Ещё чего! Ты, шмакодявка, ещё мне указываешь!
И тут тот самый зверь выскочил наружу. Наташка схватила подвернувшийся ей под руку чей-то портфель, развернулась и запустила им в голову обидчика. Тот взвыл, отлетел на приличное расстояние и хлопнулся на пол, держась двумя руками за стриженую макушку. Потом посыпались угрозы в адрес Ковалевской.
Прибежала