– Разве это имеет какое-то значение? Мне кажется, где-то в половине десятого. Да! Я помню, потому что, поднимаясь к Шарлю за подносом с кофе, как раз в это время выглянула в окно и заметила, что снег прекратился. Это важно?
– О, это очень важно, мадам. В противном случае мы имели бы только наполовину невозможную ситуацию… И ведь вы правы. Хм. Помните, Хэдли? В половине десятого он прекратился. Точно ведь, Хэдли?
– Да, – признал суперинтендант. И посмотрел на доктора Фелла с подозрением. Он давно научился не доверять этому бесстрастному взгляду. – Ну хорошо, прекратился он в половине десятого, и дальше что?
– А то, что снег не просто прекратился за сорок минут до побега нашего визитера из дома, – продолжил доктор задумчиво. – Получается, что он перестал идти за целых пятнадцать минут до того, как он явился сюда. Я правильно рассуждаю, мадам? А? Он позвонил в дверь без четверти десять, так? Хорошо… Дальше. Хэдли, вы помните момент, когда мы входили дом? Вы заметили, что, прежде чем вы, Рэмпол и молодой Мэнган бросились ко входу, на ступенях, ведущих к парадной двери, не было ни одного следа? Равно как и на самой дорожке, ведущей к крыльцу? А я заметил. И специально отстал, чтобы в этом убедиться.
Хэдли выпрямился, издавая звук, похожий на подавленный рык:
– Боже правый! Так и есть! Весь тротуар был чистым! – Он умолк и медленно повернулся к мадам Дюмон. – Так что вас убеждает в правдивости истории, которую рассказала нам мадам? Фелл, вы тоже сошли с ума? Мы только что услышали, как незнакомец позвонил в звонок, потом прошел через запертую дверь, причем все это произошло спустя пятнадцать минут после того, как прекратил идти снег, и вы…
Доктор Фелл открыл глаза. Вверх по его жилету пробежали складки, вызванные серией смешков.
– Ну-ну, откуда столько удивления, сынок? Да, похоже, что он отчалил отсюда, не оставив ни следа. Почему вас тогда так расстраивает тот факт, что и причалил он сюда тоже без следов?
– Я не знаю, – упрямо ответил Хэдли. – Но черт возьми, да, меня это удручает! Насколько я могу судить, исходя из моего опыта с убийствами в закрытых комнатах, войти и выбраться – это отнюдь не одно и то же. Если бы я столкнулся с невероятной ситуацией, которая в обоих случаях разрешалась бы одинаково логично, мой мир бы пошатнулся. Но сейчас речь не об этом. Вы говорите…
– Пожалуйста, послушайте, – вмешалась мадам Дюмон, бледная, с очевидно напряженной челюстью. – Я говорю чистую правду, Бог мне свидетель!
– И я вам верю, – сказал доктор Фелл. – Не позволяйте безапелляционному здравому смыслу этого шотландца вас подавить. Он тоже вам поверит – еще до того, как я закончу ему все объяснять. Вот что я думаю. Я уже сказал, что верю вам, и не ошибся, так ведь? Очень хорошо. А теперь я хочу вас предупредить о том, что не стоит злоупотреблять этим доверием. Я не допускаю даже тени сомнения насчет всего вами сказанного до сих пор. Однако у меня есть ощущение, что мне стоит усомниться в том, что вы