Шорох. Парень безошибочно уловил его, плавно повернул голову и встретился с звериными глазами. Волк. Не один. Они не едят падаль, но запах крови привлек. Пристальная игра в гляделки и серый сдался. Развернулся и ушел. Верное решение. Кир был не в настроении разбираться с лесными хищниками.
Когда вернулся к Илье, понял, что снять его с сука будет сложнее. Тварь постаралась, недаром на дереве остались следы когтей – к жертве пришлось забираться, чтобы удобнее вырвать сердце. Перед глазами вновь мелькнули полупрозрачные фантомы – Илья кричал проклятия, слезы ярости и боли смешивались с кровью. Тварь выворачивала его сломанную ногу с интересом глядя на результат. Потом мощным толком бросила еще живую жертву на дерево.
Чтобы добраться до тела, Кир повалил ствол. Длинный сук тяжело выходил из плоти. Наверное, потому парень бессовестно проморгал появление живого человека. Задавленный вскрик за спиной прозвучал почти как взведенный курок. Он медленно, уже зная кто там, оглянулся. Вероника Велес, которой было около девяти-десяти лет, смотрела широко распахнутыми зелеными глазами на то, как окровавленный человек выламывает ребро у ее мертвого отца. Оно зацепилось за древесину и не позволяло закончить дело.
На детском побледневшем лице застыло выражение шока. Она не плакала, не кричала, не пыталась убежать. Застыла соляным изваянием, с расширившимися зрачками и подрагивающими ресницами. Несколько бабочек пролетели совсем близко от ее щеки, а потом одна из них присела на окровавленную руку Кира. Кажется, что эта пауза длилась целую вечность.
– Это мой папа, – произнесла она наконец.
Кир никогда не умел общаться с детьми. Не отличался ни великодушием, ни сентиментальностью. Но в этот момент сложно оставаться безучастным. Отмер, согнал насекомое и досадливо вздохнул. На дороге валялся ее велосипед – вот как здесь оказалась. Две рыже косички растрепались, а зеленые глаза никак не могли принять жуткую картину. Кир осторожно подошел, стараясь закрыть спиной тело отца.
– Ника, – позвал аккуратно, – ты помнишь меня?
Она согласно опустила ресницы.
– Не смотри, хорошо? – состояние шока ребенка сыграло на руку, так даже легче сработать с памятью, – слушай меня, Ника, мой голос…
Потом девочка спала на заднем сиденье внедорожника. Заплаканное лицо говорило о том, что оцепенение прошло. Кир не подходил близко, общаясь с Марко. Подсохшая кровь отслаивалась с рук, он пыталась оттереть ветошью. Скорее чтобы занять себя, чем добиваясь чистоты.
– Не знаю, что она запомнит. Вряд ли получится вытравить эти картины. Меня испугалась не сразу, может быть это станет перевешивающим фактором.
– Спасибо что попытался, – мрачно кивнул местный егерь и старший из Велесов, – как минимум, Рона разговаривает. Уже хорошо.
По его виду и не скажешь, что только что потерял близких людей – сосредоточен, серьезен, даже какая-то угроза