Хотя, судя по записке, составленной шведскими послами, одной из целей войны провозглашалось возвращение русских земель, потерянных в годы Смуты, туда, где находились эти земли, были направлены сравнительно незначительные военные силы, которым так и не удалось овладеть ни одним из утраченных новгородских пригородов[341].
Другой важной целью войны, судя по сведениям, собранным шведскими послами, было добиться для России выхода к Балтийскому морю. Распределение сил на разных театрах военных действий показывает, что летом 1656 г. в Москве были намерены добиваться такого выхода не на побережье Финского залива, а в устье Западной Двины. Конечно, здесь играли свою роль те соображения, что такой крупный порт, как Рига, гораздо труднее было бы блокировать, закрыв путь в широкое море, чем новгородские пригороды на побережье Финского залива. Однако не меньшее значение имело другое. Установление русской власти над главной речной артерией, ведущей из белорусских земель к Балтийскому морю, и над главным портом, через который сельскохозяйственная продукция поступала с этих земель на европейский рынок, способствовало бы окончательному закреплению в составе Русского государства территорий Великого княжества Литовского, занятых во время военных кампаний 1654–1655 гг.
Свою и так достаточно большую армию, двигавшуюся к Западной Двине, царь намерен был дополнительно усилить за счет своих новых литовских подданных. Посылка в марте 1656 г. в Великое княжество Литовское Замятни Леонтьева была первым шагом в этом направлении. С началом военной кампании за ним последовали и другие.
Предпринятые шаги были двоякого рода. Во-первых, на русских воевод возлагалась обязанность собирать шляхту на смотры, проверять ее готовность к службе и высылать ее в «полки»[342]. Во-вторых, приказы набрать военные отряды и прийти с ними к царю направлялись и влиятельным лицам – «полковникам» из местной среды. Так, к С. Масальскому в Гродненский повет 30 июня была послана грамота с «указом» набрать на службу 500 гусар и явиться с этим отрядом в Полоцк. Царь обещал возместить понесенные им расходы и выплатить гусарам «заплату». В тот же день аналогичная грамота была послана в Лидский повет к «полковнику» Якубу Кунцевичу[343].
Меры эти не везде привели к желаемым результатам. Так, созванная 13 июля в «съезжую избу» шляхта Ковенского повета заявила, что они «люди бедные, разоренные», «на ево государеву службу поднятца нечем»[344], просила через своих