«Так жутко! Может, я больна? Может, я серьезно больна и скоро умру? А еще почему мне больше не смешно, когда другим смешно? И почему мне часто, очень часто хочется плакать без причины? Не знаю отчего, но мне хочется спрятаться, закрыться у себя в комнате, зарыться головой в подушку, чтобы меня никто не видел и не слышал. И я никого не видела и не слышала, и лежать так долго-долго и рыдать вволю, до боли в груди, до судороги в теле… Что-о-о-о со мной?»
Но ответа не было. Да и не могло быть. Не всем на этом свете дано познать процесс перекраивания внутреннего пространства в преддверии чего-то большого, особенного, другого, необъяснимого… А ведь это только предчувствие. Такое ясное и такое туманное, словно морозное окно, затянутое тонким рисунком инея, словно запотевшее зеркало в ванной, в котором невозможно разглядеть отражения… А ведь все здесь. Надо только увидеть.
Ночь, просочившись в комнату сквозь оконные рамы, объяла комнату тьмой и безмолвием. Казалось, что даже часы стали тикать тише. Тик-так, чик-чак… А она, она искала ответа, искала его отчаянно и безнадежно и не находила. Да и кто мог ей ответить?
Луна – холодная властительница ночи? Но ей чужды любые чувства и страсти человеческой души, свидетельницей которых она – луна – была, есть и будет бесстрастным свидетелем человеческих страстей.
Ночь? Нет, единственное, что может ночь, так это укрыть что-либо в этом мире своим плащом от посторонних глаз, не больше.
Часы? А что они могут сказать? Они отсчитывают положенные секунды, минуты, часы, складывая их в дни, месяцы, года. Часы идут, отсчитывая жизнь, отмеряя время, которого всегда слишком много и которого всегда ни на что не хватает.
Зима? Нет, у нее бессмысленно искать ответа на вопрос, почему неровно бьется сердце. У Зимы нет волнений, нет переживаний, нет метаний. У Зимы есть вечный покой… А маленькому детскому сердцу так нужен теперь покой. Но некому с ней поделиться такой малостью.
Друзья? Но кто поймет то, что невозможно объяснить словами? Это можно только почувствовать, ощутить всем телом, уловить в едва заметном головокружении. А сказать?
Родители? Но они слишком заняты важными для них делами: работа в две смены, стирка, уборка, ужин. И нет времени поговорить! Только «привет», «пока», «спокойной ночи» и «как дела?» – без прослушивания ответа.
Поговорить?! О, на это надо много времени. А его нет. И вряд ли будет. На это требуются нужные слова. А они должны прочувствоваться и родиться. И еще должен быть искренний интерес к миру другого человека. Нет, родители не поймут и даже не заметят. Тогда кто же ответит? Кто ответит ей на эти непонятные бесчисленные