– А рожа, рожа-то!.. Корове губищи накрасили! Ха-ха-ха! А подоить забыли! Такие буфера только и доить…
Какие там буфера? Ничего особенного…
Ляхов и не замечал, что объект его издёвок давно стоит с беззвучно открытым ртом, а добры молодцы мягко освободились от её рук и сделали первые шаги к распоясавшемуся малолетке. А его собутыльник прекрасно все видел и погибать в неравном бою по столь идиотской причине не собирался. Истерично завопил «линяем!», и метнулся в кусты, а затем вверх по насыпи. Бегун по пересечённой местности из него сейчас был неважный, но крохотная фора имелось, к тому же мордобойцев в первую очередь интересовал Лёха. До рельсов добрался беспрепятственно – никто не догнал, не сбил с ног, не схватил за шиворот. Не оглядываясь рванул дальше. Где-то рядом громыхал и гудел поезд. Не удосужился посмотреть, с какой стороны и как далеко находится стремительно приближающаяся опасность. Перемахнул первые рельсы, в один присест миновал поросшую травой разделительную полосу и почти пересёк второй путь, когда нога проскользнула по лужице креозота, вытопившегося под солнышком на одной из недавно уложенных шпал. Совершенно непроизвольно у него получился длинный нырок вперед. Товарняк с лязгом и свистом, сквозь которые все же прорывались гневные и праведные матюки машиниста, загрохотал над ним, когда он всем телом приземлился на щебёнку и пропахал по ней вниз, вытянув вперед руки. Не чувствуя боли, с низкого старта помчался дальше. Петлял, заплутав в пространстве и времени, по пустырям и проулкам, между бетонными заборами, пока ноги не стали ватными, а лёгкие отказались дышать.
Несколько минут по-рыбьи ловил воздух, пока сердце из горла не отправилось в обратный путь, и только тогда решился осмотреться. Он стоял на пустынной дороге в одну полосу, нуждавшейся в замене асфальта ещё в прошлом десятилетии. Шагов через сто вперёд дорога упиралась в ржавые ворота с надписью: «Открываются внезапно!», сзади она уходила куда-то под гору, а справа и слева всё тот же глухой и безучастный бетон. Вокруг ни души, в ушах звенит тишина. Если кто и гнался за ним, то давно отстал. Сквозь пыль и грязь на ладонях сочится кровь из ссадин, колени ноют, но недавно купленные джинсы выдержали испытание щебнем, хотя и изгваздались. Лица своего он не видел, однако по саднящему носу и подбородку чувствовал имеющиеся на нем повреждения.
«Трус! Трус! Трус!» – больно и отчетливо запульсировало в мозгу. Ведь там из Лёхи сейчас бифштекс