– Какой нюанс? – он напрягся, боясь услышать от друга ненужную сейчас колкость.
– Объясняю. Дюма, Стивенсон, да хоть Толстой с Достоевским, кто они? Гении! – Лёха многозначительно поднял вверх указательный палец. – А зайди в книжный магазин, сколько там книг стоит, авторов которых ты сроду не слышал. И не только ты! О чём это я… А, вот! Ты на кладбище был?
– Конечно! – опешил он от неожиданности вопроса. – А причём тут…
– Не торопись. Сейчас все поймешь. Там у всех на памятниках две даты и тире между ними. Заметил? А иногда и тире нет – одна пустота. И всё! Миллионы… Нет! Миллиарды людей исчезли навсегда, оставив после себя лишь тире. А кого-то и на тире не хватило. Писатели не исключение. Плохие писатели, я имею ввиду.
– Я не хочу быть тире! – он реально обиделся. – С чего ты вообще это взял?!
– Вот! – все тем же пальцем он поводил у самого его носа. – Уже речь не мальчика, но мужа. Я в тебя верю, друг сердечный! Но тут одного хотения мало. Да и таланта бывает недостаточно. Нужно работать, Сырник, работать и ещё раз работать. Начинай прямо сейчас. Ну, не здесь, конечно… Но завтра утром – сразу за стол. Пиши и пиши, не переставая! Сочинять ты умеешь… Нужно выпить по этому поводу!
Откуда он знает, что нужно делать, чтобы стать писателем?! Сам-то пробовал хоть что-нибудь наваять? Больше чем на школьные сочинения и не хватает, а туда же, учить вздумал. Лучше действительно выпить и закрыть тему.
Вторая бутылка охотно предоставила свое забористое содержимое. По очереди занюхали плавленым сырком «Дружба», отщипнув по кусочку.
– А давай курнём! – весело предложил Лёха, расплывшись в пьяной улыбке. – Раз уж употребили. Для достижения гармонии между душой и телом, как мой папаня говорит.
До сих пор они куревом не баловались, в отличие от некоторых одноклассников и даже одноклассниц, но почему бы и не попробовать, раз пошло такое дело.
– Да где взять-то?
– Будь спок! У отца из блока спёр.
Из нагрудного кармана вранглеровской джинсовой куртки Лёха вытащил нераспечатанную пачку «Marlboro». Их дымящим втихаря сверстникам такое курево могло только сниться. Как не попробовать заокеанской отравы? У Ляхова и спички с собой оказались. Сначала просто набирали в рот пахучего дыма, не решаясь, да и не умея, делать затяжки. Лёха решился первым, зашёлся в кашле, но быстро пришёл в себя и, шатаясь как деревце на ветру, стоял с балдёжным видом, наблюдая за другом. А его выворачивало наизнанку от первого же серьезного затяга. Отбежал в сторонку, ближе к железнодорожной насыпи и принялся лихо извергать из себя все только что употребленное, непроизвольно и неудержимо; в голове набирала обороты карусель, грозя швырнуть наземь. Наверху застучала колёсами электричка, и он перестал слышать звуки, издаваемые рвущимся