Чего тут понимать? Полуправда не пройдет, как ни старайся.
– Лёха предложил… – он не узнал своего голоса. Ведь поклялись не выдавать друг друга. Никому-никому. – Но я тут же согласился! Он меня нисколечко не уговаривал!
Дверь в комнату резко открылась, впустив яркий свет из прихожей, и мама – маленькая, добрая, родная, нежная, появилась в проеме, картинно сложив руки на высокой груди. Ее грозная поза, долженствующая произвести на него устрашающее впечатление, не возымела должного воздействия. Глаза-то всё равно добрые и их никуда не спрячешь. Возьми она плетку в руки, он все равно почувствовал бы, насколько любим ей, и помилование настанет в независимости от тяжести содеянного.
– Я только что говорила с Алёшиной мамой, – начала мама наигранно грозно. – Она также возмущена! Её сын упорно твердит, что эту пакость вы задумали вдвоём! Одновременно! Так не бывает! Я хочу знать немедленно: кто инициатор?!
Отец, тяжело вздохнув, поднялся из-за стола, потрепал его по волосам и примиренческим тоном постановил:
– Бывает, мать. Ещё как бывает! Не всегда заводила подлежит огласке. Вам, девчонкам, мушкетерского братства не понять. Пошли, чайку попьем. Парню одному побыть нужно.
– Какого чайку?! – встрепенулась мама рассерженной птицей. – Надо же выяснить…
– Пошли-пошли, – отец обнял ее за плечи и мягко выдворил обратно в коридор, закрыв за собой дверь.
На душе было одновременно легко и мрачно. Вроде бы хотелось исчезнуть со всех глаз долой и навсегда, но беда миновала и заслуженной казни не случилось. Ещё долго сидел неподвижно, думая обо всем происшедшем. Очень хотелось в туалет, но не время. Лучше перетерпеть, отсидеться в относительно безопасной норке. Как ни крути, а друга-то он выдал. Пусть и не посторонним людям, а родному отцу, но все-таки. А Лёха не сознался. И на него вину не перекинул.
Родители обоих сорванцов не прибегли к драконовским мерам, но вынесли строгое предупреждение: в следующий раз, случись нечто подобное, придется расплачиваться за все сразу. Забудьте, детки, о презумпции невиновности!
О своем разговоре с отцом он Лёхе ничего не сказал, а тот и не расспрашивал о домашних разборках. Посмеялись над собственной дуростью и обрадовались условному наказанию.
А вот распорядок дня он так и не завел. Регламентированная жизнь решительно не для него! Отец сначала настаивал, а потом махнул рукой: когда созреешь, сам вернёшься к этому вопросу. Так и не созрел.
…Однажды в субботу, после школы, они решили выпить. По-взрослому, как настоящие серьезные парни, а не цедя несчастный бокал шампанского, выклянченный у родителей и выпитый под их же надзором на семейном торжестве. Пора вступать во взрослую жизнь. Как-никак, девятый класс начался.