– Нет, Карен, не пойду… Я не пойду на похороны.
Я бы, конечно, поддержала ее в этом решении, если бы не знала, что не пройдет и недели, как она начнет портить нервы себе и всем окружающим: «Ах, почему же меня не было рядом, когда Мэтта предавали земле!»
– Тебе лучше знать, но это будет очень стыдно, – стала настаивать я. – Да и что скажут люди?
– Да пусть к чертям собачьим идут эти люди! – заорала она. – Плевать мне на них! Я не должна ни с кем делить свой траур!
Дальше настаивать было бесполезно.
– Тебе лучше знать, мамочка… – постаралась я закрыть тему. – Я же только о тебе забочусь, не мучай себя так.
– Легко сказать, не мучай…
Ну вот, началось. Она так всегда делала. Скажешь ей: «Хорошо, мамочка, ты права», а она в ответ: «Нет, не надо, я не права». Ладно, переключаешься: «О’кей, не права», но тут она: «Вы все всегда считаете меня неправой!» Но сейчас было неподходящее время, чтобы с этим разбираться.
– Мама, ну что я еще могу сделать? Я в тысячах километров от тебя, что ты от меня еще хочешь услышать?
Хоть я этого и не желала, мои слова прозвучали укоризненно, и мама это почувствовала.
– Да, все так, – прошептала она, – неважно, что ты скажешь. Никто уже ничего не сможет сделать. – Ее голос смягчился: – Я справлюсь со всем сама… Кстати, когда ты возвращаешься?
Фух, наконец-то мама успокоилась.
– Я пока не знаю. Сегодня будет собрание, после него что-то должно проясниться.
– Хотя бы все закончилось поскорее, и ты побыстрее вернулась домой…
Она поколебалась и добавила:
– Не задерживайся там сильно.
Она словно хотела сказать что-то еще. Что-то, связанное с моим отцом, с его городом, в который она сама ездила сорок лет назад. Но она промолчала. Она не хотела вспоминать об отце. Но одно дело не хотеть, а другое – не вспоминать. У нас с мамой это не выходило. Как бы мы ни старались, отец не исчезал из нашей памяти. Мама не могла забыть отца, как ее саму не мог забыть Мэтью, даже на смертном одре желавший видеть ее рядом с собой. Как бы то ни было, сейчас, потеряв свою первую подростковую любовь, маме надо было разобраться в собственных чувствах, и отца в это вмешивать не стоило.
Я решила завершить разговор:
– Тогда до свидания, мамочка.
В трубке снова повисла тишина. Или она все-таки решила мне что-то рассказать? Мне кажется, она все-таки подумала сейчас об отце, а скорее всего, он не выходил у нее из головы с тех пор, как я сказала ей, что собираюсь в Конью. Я даже думаю, что слезы и плач мамы по дяде Мэтью были одновременно слезами и плачем по моему отцу. Да, она точно собиралась что-то про него сказать, но не смогла. Возможно, просто не справилась со своей гордостью, а может быть, посчитала, что это будет неуважительно по отношению к покойному Мэтью.
– Пока, –