Вот и сейчас, сделав большой круг над землёй, старый гриф увидел бегущих гиен. Обычно они охотятся ночами и в это время отдыхают. Чем-то встревоженная стая направлялась вдаль от небольшой реки. Было очевидным, что не запах павшего кабана привлёк их внимание – он находился в другой стороне. Спустившись чуть ниже, гриф полетел над водой туда, откуда убегали гиены. Вскоре его взору предстало то, что так всполошило их.
Ровными рядами вдоль правого берега шли люди, много людей. Пролетев над ними и описав небольшой полукруг, гриф настороженно опустился на другом берегу на самую верхушку акации. Толстая, усеянная колючками ветка мягко прогнулась под его тяжестью. Поудобнее вцепившись в неё крепкими когтями, прибрав свои могучие угловатые крылья, моргнув несколько раз круглыми жёлто-чёрными глазами, он уставился на проходящую вдали человеческую массу. Прежде ему не раз доводилось видеть этих существ, но столько сразу он созерцал впервые. Они никогда не представляли для него опасности, даже наоборот: там, где они появлялись, всегда было чем поживиться. Туша небольшого кабана, обнаруженного им, не могла накормить ни его, ни помешавших ему многочисленных сородичей, и поэтому следовало найти ещё какую-нибудь еду. Только это желание и овладевало теперь старым грифом, и он решил в одиночестве следовать за людьми в предвкушении скорого и весьма сытного будущего.
Бруакер, хорошо знавший всю прилегающую местность, вёл свои войска к самому подножью нагорья. По его расчётам, основанным на донесениях дозорных, именно там, в том месте, должна была произойти его встреча с отрядами персов и египтян. Другого пути к многочисленным ущельям, где находились царские копи и рудники, не было. В том, что только туда стремились проникнуть вражеские воины, он не сомневался. По сообщениям разведки он знал и о численности противника и был уверен в достаточности своих сил. Будучи по жизни человеком военным, прошедшим множество кровавых дорог, испытавшим как горечь поражений, так и славу побед, сейчас он был удивлён столь небольшому вражескому числу. Это его и радовало, и настораживало.
Первое было понятно. Находясь на своей земле, имея превосходство, он должен был одержать победу. Второе порождалось его мыслью о том, что все эти отряды всего лишь передовая часть идущих следом основных войск.
«Возможно, предстоит жестокая война», – думал он. Хотя лазутчики больше нигде не обнаружили ни единого перса, он всё же был очень встревожен.
Памятуя об их молниеносных набегах, полководец спешил. К исходу седьмого дня, оставив за спиной воды небольшой реки и всю лесистую местность, его колесницы первыми достигли пустынного подножья горной гряды.