– Какое ты имеешь отношение к ссоре между мамой и тетей Норой? – не отступал я.
– Они не то чтобы поссорились, – поправился он. – Скажем так: мама выбрала другой путь. Да, я бы так сказал.
Это мы? (Под “мы” я подразумевал себя и папу.) Мы – другой путь?
Мне вспомнилось единственное, что я знал о знакомстве родителей: это был coup de foudre, любовь с первого взгляда, настигшая их на колесе обозрения в луна-парке. Встретились они случайно. Перед ними под грозовым небом до самого горизонта расстилался город. Так вот, начиная с пятилетнего возраста, когда я осознанно начал наблюдать за родителями, я находил эту сцену созвучной разорению, в котором пребывало наше семейное гнездо, – ибо подобный разгром мог произвести лишь удар молнии.
Беда в том, что я гадал о взрывоопасных последствиях их брачного союза, забывая о творившемся за кулисами. Когда отец рассказывал эту историю, у меня складывалось впечатление, будто мама возникла в кабинке колеса обозрения из ниоткуда, что до волшебного появления ее не существовало, у нее не было семьи, прошлого, собственной жизни.
Я вытащил из ящика комода – родители запрещали туда заглядывать – выцветший черно-белый снимок улыбающейся пары (вероятно, супругов), черты которых казались родными (особенно похожими на мамины). Он лежал между страниц одной из книжек, которую мама незаметно оставила у меня в комнате.
Самое время показать ее отцу?
– Ах ты, гениальный сыщик, везде суешь свой нос! Где ты ее откопал?
– Нашел.
– Так где же, можно узнать? – спросил он не столько сердито, сколько задорно.
– В маминой книжке.
– Значит, в маминой книжке… – Он тянул время.
– Кто это? – спросил я, теряя терпение.
– А