– Вот и славно! – радуется Ада, и я даже слегка огорчаюсь, что она мне поверила. – И… да. – Ее радость гаснет. Пристроив бутылку лимонада на разделочную стойку, сестра задумчиво барабанит пальцами по столешнице. – Не обращай внимания на слова Руби. Если у тебя нет ребенка, это не значит, что ты неполноценная.
– Безусловно. Да и вряд ли она впредь полезет учить меня жизни после сегодняшней вечеринки.
Губы Ады растягивает улыбка.
– У нее было такое лицо, когда ты про вагину с анусом сказала!..
Мы смеемся. Искренне, взахлеб. Ада так хохочет, что у нее краснеют щеки, а глаза начинают слезиться.
Неожиданно мне в голову приходит одна мысль, и я зачем‐то озвучиваю ее:
– Не понимаю, как вообще с ней можно общаться – она иногда такой засранкой бывает…
– А кто не бывает? – возражает Ада. – Руби, конечно, позволяет себе иногда нетактичные замечания, но всегда поддерживает меня. Мы разговариваем обо всем на свете.
Я киваю, хотя, конечно, горько осознавать, что наши отношения с сестрой уже давно перестали быть такими близкими.
– Знаешь, – заявляет Ада, – отрадно видеть, как ты живешь собственной жизнью, занимаешься тем, чем хочешь, и следуешь за своей мечтой.
Я молчу, не зная, как реагировать. Такие эпизоды – большая редкость. Впервые с похорон Ноа ледяная стена между нами подтаивает, и Ада снова напоминает сестру, а не просто знакомую. Меня подмывает спросить, почему она тогда утром ушла, не сказав ни слова, но портить момент не хочется, поэтому я отвечаю коротким «спасибо».
– Я рада, что ты получила, что хотела, Пчелка Элли.
Детское прозвище бьет меня по голове, как обухом. Я уже сто лет его не слышала. Так меня называла только Ада: по ее словам, в детстве я была докучливой, как пчела, жужжала и носилась с места на место, однако без меня в нашем доме все завяло бы.
– Ты тоже – у тебя и муж, и дом в отличном районе.
– Да, – отвечает Ада, помолчав. – Нам обеим повезло.
Я вспоминаю, в каком тоне шел их с Итаном разговор. Все полагают чету Арчеров счастливейшей парой мира, ведущей идеальную жизнь. Мне и самой частенько так кажется. Но иногда, глядя на сестру, я замечаю грусть в ее глазах. Может, на самом деле ее идеальный дом – идеальная золотая клетка.
– Ада, – осторожно интересуюсь я, опасаясь спугнуть доверительную атмосферу, воцарившуюся здесь, в закутке между плитой и холодильником, – у вас с Итаном все нормально?
Сестра смотрит прямо на меня – и ее взгляд пронзает насквозь.
В этот момент дверь кухни резко распахивается и к нам заглядывает мама:
– Ада, тебя Итан зовет.
Я выдерживаю еще пять минут вечеринки, а затем понимаю, что больше не могу. Слишком уж скребут кошки на душе. Не попрощавшись ни с кем, я прихватываю пальто и ускользаю из дома. Ковыляя по усыпанной гравием дорожке, я думаю лишь о том, где взять силы, чтобы переставлять ноги; наконец оказавшись