– А ну, брысь отсюда, малявки, – цыкнул Косой, увидев наши хмурые физиономии. – Чтоб я больше вас не видел.
– Да пошел ты! – завелся с пол-оборота Игорь Копелян. – Сами катитесь отсюда, пока целы. Это наше место!
Игорь вообще-то по жизни был довольно спокойный парнишка, но тут его кавказская натура не сдюжила, и он отчего-то взъелся. Может, оттого, что его тыл прикрывал Эдик Савоськин с его метром девяносто и вторым взрослым по самбо.
У Касьяна от удивления оба глаза сошлись к переносице. Он картинно поднял выгоревшие брови, обернулся к нам, медленно прочистил заскорузлым пальцем слуховой проход и нагло просипел:
– Или это шавка на улице брешет, или я сильно удивляюсь!
Его команда угодливо захихикала. Мы напряглись. Я чувствовал спинным мозгом – будет драка. Нас было только трое, их – пятеро с заточками и велосипедными цепями. Силы были не равны. Я невзначай поднял с пола обломок кирпича, у Эдика Савоськина опасно заходили желваки под кожей.
– Это твоя мать брехала, когда под лавкой лежала, – со спокойной улыбкой парировал Копелян.
– Ах ты, жидовская морда! – сразу же, без времени на раздумья заорал Косой и в запальчивости кинулся на Игоря, однако на полпути наткнулся на железный кулак Савоськина и больно о него ударился.
– Не лезь, – пробурчал Эдик, медленно багровея.
– Мочи их, гадов! – истерически взвизгнул Касьян и вынул из кармана финку. Вся свора как по команде бросилась на нас.
Тут-то мне и пригодился обломок кирпича. Точно завершая баллистическую кривую, он приземлился на лоб белобрысого парня с сальными волосами. В пыль, растертую ногами дерущихся, упала первая капля черной густой крови. Закипел неравный бой.
Отступая, наша троица постепенно подобралась к ящику с бутылками и начала прицельно метать «Жигулёвское». В воздухе пряно запахло пивными дрожжами, захрустели осколки битого стекла.
Шайка Косого, избалованная всеобщим страхом, парализовавшим округу при их появлении, не ожидала от нас такой активности. Но в тот день звезды явно благоволили к нам. Минут через пятнадцать чердак внезапно опустел, и мы уже загоняли в угол мокрого от пива и пота борьбы сильно трусившего Касьяна, который, не видя своих сподвижников, был бы рад убраться восвояси, но никак не мог. Он отступал,