Гринвуд. Майкл Кристи

деревянное покрытие на потолке, поэтому он с большим трудом поднялся на шесть ступенек. Он вспотел от усилий, ему очень хотелось пить. Водопровод наверняка был отключен, а если бы Лиам отважился спуститься в подвал и включить воду, то вряд ли смог бы оттуда выбраться. У него в машине всегда лежало несколько баночек энергетического напитка «Ред Булл». Он пил их штук по десять в день, потому что терпеть не мог черный кофе, а молоко его желудок не переваривал. То же самое было с Уиллоу, поэтому она сама выжимала соевое молоко и крошила в капустный салат козий сыр. Лиам пять лет крепко сидел на наркоте, потом подсел на эти нелепые, заряженные кофеином сахарные бомбы. Он так и не понял, было ли это благословением или проклятием, скорее всего, это зависело от дня недели. В группе анонимных наркоманов, куда он когда-то ходил, такие проявления вторичной зависимости встречались на каждом шагу. Большая часть бывших торчков курила не меньше пачки в день. Другие постоянно пили кофе, как авиадиспетчеры. Так как существовать вообще без зависимости они уже не могли, среди этих людей бытовало молчаливое согласие в том, что от таких менее пагубных пороков избавления не требовалось.

      C грехом пополам Лиам прополз на локтях еще шесть ступенек и, вконец обессилев, упал на верхнюю лестничную площадку. Через некоторое время он приподнялся на одной руке, напряг спину и, потянувшись к ручке, отворил тяжелую стеклянную дверь. Кончалась осень, морозный воздух снаружи чуть не обжигал кожу. Было позже, чем ему казалось. Холодное солнце закатывалось за аккуратную рощицу вязов и магнолий, на равном расстоянии друг от друга умело посаженных вокруг дома дорогим ландшафтным дизайнером.

      Лиам полз вдоль кирпичной дорожки, упираясь голыми локтями в морозный грунт. Когда он достиг вымощенной восьмигранными брусками цвета ржавчины подъездной дороги, стал виден его белый рабочий микроавтобус, припаркованный в тридцати с небольшим метрах около оборудованного под мастерскую сарая. Он позвал Альвареса, но дверцы машины остались закрытыми. Помощник, видимо, заснул. Хотя скорее играл по телефону, надев наушники.

      Он оперся на руки, приподнялся, прикинул расстояние, которое ему предстояло проползти, и в отчаянии уткнулся лицом в холодную землю. Ему показалось, что у него в ломящих до одури плечах и зудящем позвоночнике именно теперь сосредоточилась усталость всех лет тяжкого труда, напряженной работы и трудной жизни, именно теперь все его беды и несчастья дали о себе знать. Еще никогда он не чувствовал себя таким изможденным. Внезапно он ощутил странную влажность в штанах, будто его там щекотала теплая струйка. Он повернулся на спину, протянул дрожащую руку вниз, под ремень, потом сунул ее в ширинку рабочих штанов «Кархарт». Пальцы стали влажными и теплыми, в нос ударил резкий запах мочи. Он не обмачивался с тех пор, как сидел на дюжине доз оксикодона в день и запивал их восемью банками пива «Лаки лагер».

      Надо было продолжать двигаться, иначе его опять затянула бы трясина воспоминаний.