Первая в списке. Магдалена Виткевич

момента, как бы случайно с ней познакомиться, может, даже подружиться. Но видно, все давно уже записано Там, на небесах, откуда лило как из ведра, и мне просто хотелось поскорее зайти в теплый дом. Я надеялась, что, увидев меня такую, она предложит мне переодеться, напоит чаем и мы спокойно поговорим. И эта надежда была такой сильной, что я позвонила Филиппу и сказала, что остаюсь в Варшаве на ночь. Он, конечно, спросил, где, с кем и как… попытался отговорить, хотя и знал, что я очень упряма. Он не хотел оставлять меня одну, но я сказала ему, что обязательно должна поговорить кое с кем очень важным для моей мамы, поэтому вернуться вместе не получится. Сам бы он не оставил меня в такую непогоду. В прошлый раз, когда я торчала под ее домом, стояла жара. Теперь ситуация была определенно менее приятной – дождь. Поэтому, когда увидела, что из подъезда выходит парень с собакой, я сразу рванула внутрь.

      – Хорошо, что вы меня впустили, потому что я уже думала, что придется стоять здесь полдня. У тети домофон сломался, – сказала я, стуча зубами от холода.

      – У тети?

      – Да, Каролина Рыбиньская, – пробормотала я.

      – А, Ина… Не сломался – в таких домах никогда ничего не ломается. А что касается домофона, все просто: она его отключает или какие-то провода отсоединяет. Ее все раздражает… Соседка… У меня седьмая квартира, у нее – восьмая. Наверное, что-то пишет и не открывает. Давай заходи. Потому что, если ждать, пока она тебе откроет, можно так здесь всю ночь простоять.

      Все прошло легче, чем я ожидала. Я думала, что придется тупо стучать во все двери по очереди, прикидываясь разносчиком чего угодно, хотя бы хороших новостей, которых, к сожалению, у меня не было. Но к счастью, все обошлось.

      Я встала у квартиры номер восемь и принялась ломиться в дверь. Нет, не сразу… Сначала тихонечко постучала. Никакой реакции. Но я была уверена, что она у себя, потому что двумя часами раньше она вернулась домой, и я бы точно заметила, если бы она вышла. Я не сводила глаз с двери в подъезд. Я уже начала бояться, не случилось ли что, когда дверь внезапно распахнулась.

      Вблизи Ина казалась еще выше. Она стояла непричесанная, без макияжа, на этот раз не в стильном трикотаже, а в толстом махровом халате. Она выглядела совершенно иначе, чем та Ина, которая несколько часов назад забежала в подъезд, постукивая высокими каблуками элегантных шпилек. Когда она открыла дверь, из квартиры долетел запах – пардон, вонь – сигаретного дыма.

      Конечно, сначала я убедилась, что это она, потому что я могла гоняться за кем-то другим. Но это была она. Женщина, самая важная для моей матери.

      И эта «самая важная женщина», сразу после того, как я начала ей все рассказывать, захлопнула дверь перед моим носом, оставив меня на площадке. Меня, мокрую, окоченевшую и в полном разочаровании. Тогда, сидя на ступеньках лестницы, я думала, что это какая-то ошибка. Что наверняка в том списке была какая-то другая Каролина Рыбиньская, а не эта женщина, которая выставила меня под дождь. Я позвонила Филиппу. Может быть, каким-то чудом он еще