Пьер Рэдиссон был мертв.
Глава VII
Сквозь пургу
Рассвело, когда ребенок проснулся и своим голодным плачем разбудил мать. Она открыла глаза, откинула с лица волосы и увидела неясный силуэт отца в другом углу палатки. Он лежал очень тихо, и Джоанна порадовалась тому, что он еще спит, – накануне отец сильно переутомился. Она еще с полчаса пролежала, шепотом разговаривая с маленькой Джоанной, потом осторожно поднялась, укутала дочку в одеяла и шкуры, оделась потеплее и вышла из палатки.
Было уже совсем светло, и Джоанна облегченно вздохнула, увидев, что метель утихла. Но холод стоял ужасный. Джоанне казалось, что никогда в жизни ей не приходилось бывать на таком морозе. Костер совсем потух. Казан лежал, свернувшись клубком и запрятав нос в собственную шерсть. При появлении Джоанны он поднялся, зябко встряхиваясь. Ногой, обутой в меховой сапожок, Джоанна разгребла пепел и угли, но в костре не оставалось ни одной искры. Прежде чем вернуться в палатку, она остановилась на мгновение около Казана и погладила его лохматую голову.
– Бедный Волк! – сказала она. – Надо было накрыть тебя на ночь медвежьей шкурой.
Она вошла в палатку. Тут она в первый раз при свете увидела лицо отца, и Казан вдруг услышал страшный, душераздирающий вопль. Джоанна упала отцу на грудь, сотрясаясь в безмолвных рыданиях, – даже чуткий слух Казана не мог уловить ни звука.
Внезапно до ее сознания дошли слова, сказанные отцом накануне вечером: о реке, о полыньях, о сорока милях, отделяющих их от дома. «Тут не заблудишься», – говорил он. Значит, он знал заранее!
Джоанна вернулась к затухшему костру. Сейчас ее занимала только одна мысль – надо разжечь огонь. Она собрала немного березовой коры, сверху положила несколько головешек и пошла в палатку за спичками: Пьер Рэдиссон всегда носил их в непромокаемой коробочке в кармане своей меховой куртки. Рыдая, Джоанна снова опустилась на колени перед телом отца.
Когда пламя разгорелось, она добавила еще дров – из тех, что собрал накануне отец. Огонь придал ей бодрости. Сорок миль по реке – и они дома! Ей предстоит преодолеть это расстояние вместе с дочкой и Волком. Она повернулась к нему и назвала по имени, положила ему руку на голову, повторяя: «Волк! Волк!» Потом дала ему кусок мяса, отогрев его сначала над костром, и растопила снег для чая. Голода она не испытывала, но, вспомнив, как отец заставлял ее есть по четыре, а то и по пять раз в день, с трудом съела сухарь, кусок мяса и выпила горячего чая.
И вот наступила та ужасная минута, которой Джоанна так боялась. Она плотно обернула тело отца одеялами, перевязала веревкой. Потом погрузила на сани все оставшиеся одеяла и шкуры и поглубже уложила в них маленькую Джоанну. Свернуть палатку стоило ей огромного труда. Промерзшие веревки не гнулись, и, когда наконец Джоанна все же справилась с этой задачей, одна рука у нее была вся в ссадинах и кровоточила. Положив палатку на сани, молодая женщина обернулась.
Пьер Рэдиссон лежал на