– А турки-то как же?
– Да турки то внизу. Под горой. У них тамотки казармы теплые. А наши то на самом на юрочке, на студеном ветерочке. И отойтить вниз никак нельзя. Турки мигом через перевал пойдут. Вот и сидят наши ребятушки, как затычка в проруби.
– Иде ты в проруби затычку видал? – грустно спросил Осип. – Это прямо ад ледяной. Вот испытание-то Бог посылает, жарой и холодом… Стерпим-ли?
– Даеть Бог испытанию, даеть и силы терпеть! Мне бабушка так-то говорила. – сказал Акиндин, – Главно дело, душой не ослабнуть. Не отступиться.
– Да там, поди, и душа-то вся вымерзши…
– А вы, казаки, по старому, по прежнему налаживайтесь. – сказал Трофимыч. – Ты об страхе не думай, не заносись мыслями высоко, не унывай… Думай о малом. Вот сидишь в дозоре, молись да амуницию доглядай. Не тоскуй, гони худые мысли, что да как. Живи со дня на день. Вот кипяточку принесли, вот сухарика дали.. .Нам то много легче, чем пехоте, по мыслям-то, у нас – коники… Их-то боле себя жалко. Они и унывать не дают. А как начнешь об себе жалковать, да печалиться, так тебе и конец. ..А с коником то много как веселее. Иной раз, хоть и плачешь, как я по молодости, пра, с устатку плакал, и не во стыд сказать. Плакать-то плачешь, а коника чистишь. А он, бывалочи, губами меня тычет и слезы стирает… Прям, как дите дорогое…
Так и жили. И ежедневно растирая Шайтана соломенным жгутом, после чистки, Осип рассказывал ему и про Габрово, и про Шипку, и про Жулановку. И конь слушал, постепенно привыкая к русской речи, и, казалось, понимал все как человек.
Где наш Емелюшка, хуторец то мой? – спрашивал Осип. И конь фыркал, словно успокаивал,– Найдется, мол, человек – не иголка. Сыщется.
Сыскался. На запрос Бакланова, куда-то в тыл, в штаб, пришел ответ, что казак Телятов тяжело ранен, отправлен в тыл , а по излечению будет отчислен в Войско.
– Ну, и Слава Богу, – сказал Трофимыч, широко перекрестясь. – Отмучил Емельян службу, да еще и жив. Ну, и Слава, Тебе, Господи… Можить, и нам таковое счастье выпадет…
– Вон как! – подумал Осип. – Рвались на войну охотниками, а теперь вот за счастье раненым домой вернуться. Интересно человек устроен. Да и война круто мыслям поворот дает. Круто.
Документы
« В 24 пехотной дивизии за время двухмесячного «шипкинского сидения» полки потеряли (не считая убитых и раненых) Иркутский полк – 46,3 % личного состава. Енисейский полк – 65%, Красноярский полк – 59%. Дивизия была отведена в тыл для переформирования и до конца войны участия в боевых действиях не принимала.
За период обороны боевые потери составили 4 тысячи человек, а потери госпитализированными больными и обмороженными за то же время – около 11 тысяч человек.» Ц. И. Беляев. Русско-турецкая война. Стр-280.
Глава шестая. Бухарест. 12 ноября 1877 г.
1. Цветков –старший или, как называл его сын «Пахан», не имел с ним даже самого отдаленного сходства. Если бы Юлии Августовне показали его, где – нибудь на улице и сказали «Вот отец Александра!» – она бы не поверила.