– Я уже ушел. Я совершенно не вмешиваюсь. Конечно, они знают лучше. Но только вот тут в уголочке… А вдруг они забудут вставить шпильку в эту петлю? Тогда подрамник сразу не поставишь на место, и от этого пострадает номер.
– Лева, успокойтесь. Все будет в порядке. Вы же видите, что ваша шпилька уже на месте, – горячится администратор.
И актер уходит, оставляя поле боя толстяку, побежденный, но не успокоенный. Номер его в программе далеко не первый, и он спускается во двор подышать свежим воздухом и собраться.
– Здрасте, дядя Лева, – приветствуем мы его хором во дворе, потому что толстый администратор уже успел несколько раз выставить нас со сцены, где мы, путаясь под ногами, в предконцертной суматохе пытаемся помочь то электрикам поднести фонари, то радисту размотать шнуры от микрофона.
– Здравствуйте, здравствуйте, дети. Будем смотреть концерт, как обычно или что?
– Как обычно, – отвечает Толян на правах старого знакомого. – Только бы толстяк не заругался, а то обещал ухи надрать, если еще увидит на сцене.
– Ничего, я проведу, – улыбается дядя Лева. – Только майки непременно наденьте и отпроситесь у родителей.
– А ему можно? – тычет в меня пальцем Волоха. – Он теперь тут тоже живет.
У меня неприятно начинает сосать под ложечкой. А вдруг откажет? Но артист великодушен, и я вместе со всеми бегу мыть ноги и надевать майку.
Причесанные и обутые мы садимся на лавочку возле служебного входа Зеленого театра и терпеливо ждем дядю Леву. А тот, словно забыв о своем давешнем обещании, вышагивает по двору от сцены до колонки и обратно, что-то бормочет себе под нос, изредка помыкивая и погмыкивая. До нас долетают отдельные фразы его непонятной речи:
– На дворе трава, на траве дрова. Гм-гм-гм… – и снова: – На дворе трава, на траве дрова…
– Че это он? – хихикаю я, услышав первый раз его бормотанье. – Чокнутый, что ли?
– Тише ты, – почти без звука, одними губами шипит на меня Волоха, – сам ты чокнутый. Не видишь, готовится к выступлению. Артист ведь.
– Че к нему готовиться? Выходи да выступай, раз артист, – не понимаю я.
– Выступай, – передразнивает Волоха, возмущенный моим невежеством, – это тебе не закидушку забрасывать. Тут талант нужен, чтобы всем понравилось. Вот он и сосредотачивается, чтобы всем понравилось. Погоди, сам увидишь в концерте.
– Тихо вы оба, – вмешивается Толян, – помолчите, а то услышит, рассердится и не пустит. Тогда будете знать.
Но нас пускают, и мы, сидя в первом ряду, бешено хлопаем в ладоши вместе со всем зрительным залом.
– Только бы дождя не было, – беспокоится Волоха, – а то отменят, так и не посмотришь.
– Ладно, не каркай, – обрывает его Толян, – а то и правда польется.
Но дождем не пахнет, и занавес, наконец, открывается, и на сцену выходит толстый администратор с огромной в пол-лица улыбкой. Он хлопает