Некоторое время мы так и лежали на боку, извиваясь, как две змеи. Но вот мой член выскользнул при неловком движении и Наина, воспользовавшись моментом, легла на спину с поднятыми коленями. Тотчас нависнув над ней, я снова вошел. Я смотрел на ее заспанное лицо (она держала глаза все время закрытыми) с отпечатавшейся на щеке складкой подушки, видел, как расширились ее обычно такие узкие ноздри, как приоткрывается рот, всякий раз, когда я стремительно скольжу внутрь.
– Нет, я не смогу, я не смогу так кончить!..
Простонав это, Наина схватила руками мою голову и стала, словно капризная девочка, у которой хотят отобрать мячик, тянуть ее вниз – к животу. Я каким-то древним чутьем все понял: Наина хочет, чтобы я поцеловал ее там.
Выйдя и встав перед ней на колени, я поклонился ей всем туловищем, как язычник божеству. Почти теряя сознание от сильного запаха женщины, я поцеловал ее половые губы и начал медленно лизать. О, это было нечто новое, это было великолепным подарком, шикарным бонусом, которого я никак не ожидал. Со стороны могло показаться, что я обнюхиваю розу и, не в силах сдержаться, целую благоуханные лепестки цветка, покрытые янтарными блестками утренней росы. Я лег так, чтобы мой член вжался в простыню, и теперь за складками ее губ обнаружил языком затаившийся там в напряженном ожидании, подобный продолговатой жемчужине моллюска в складках его мантии, клитор.
Я лизал ее самозабвенно, в каком-то демиургическом экстазе. Язык мой действовал почти самостоятельно – то мотался вверх-вниз по клитору, то опускался в горячую и пряную щель, то вдруг принимался щекотать внутреннюю поверхность ее взмыленных, как у лошади, бедер.
«Вставь туда палец», – каким-то не своим, глухим и хриплым голосом вдруг сказала Наина. Я подчинился с любопытством. Внутри оказалась настоящая маленькая печь, словно бы я сунул руку в клокочущее жерло вулкана. Язык мой продолжал играть в салки с ее клитором.
«Еще два пальца, скорее», – то ли умоляла, то ли приказывала девушка. Я, предварительно облизав пальцы, вложил два, затем три. Это напоминало уже игру на каком-то диковинном инструменте: губы ласкали продольную щель флейты, в то время как пальцы касались натянутых альтовых струн.
Ритмичное дыхание Наины неожиданно сбилось, она крикнула что-то сквозь сжатые зубы, тело дернулось так, что попка приподнялась над простыней, – и в лицо мне коротко ударила горячая струя, вырвавшая откуда-то из самых Наининых недр. Это был оргазм!
Наина корчилась, извивалась передо мной. Она пыталась сжать бедра, как будто вдруг устыдилась случившегося, и одновременно, больно хватая меня за волосы, вжимала мое лицо в свою развороченную, распаханную промежность.
Я мягко высвободился из ее объятий и, не давая ей опомниться, перевернул на живот, приподнял за талию, поставил на колени и снова – нет, не вошел, а вонзился в нее.
Не обращая внимания на то, что царапаю ей кожу и сжимаю до синяков, я отталкивал ее от себя и тут же вновь глубоко насаживал.