До сих пор ни один из новых консулов не намекнул, что весьма обрадуется приватному подарочку. Из новых преторов никто даже не стоил взятки. О народных трибунах нечего и говорить – они не внушали вдохновения.
О взяточничество, ты дело тонкое, не то что ремесло удильщика рыбы! Лакомая рыбешка должна сама высунуться на поверхность и намекнуть, что приметила наживку и готова проглотить золоченого червячка… Но если никто долго не подплывает, не проявляет никакого интереса, вам остается лишь сидеть сиднем и глазеть на поплавок. Терпение – первый помощник рыболова и взяткодателя.
Но кто будет терпелив, когда его царство превращается в сладкую цель для следующих алчных претендентов? Гауда, легитимный сын Мастанабала, и Массива – наследник Гулуссы. Их требования набирают силу. О, если бы только требования! Возвращение домой – дело жизненной важности. Сидение на бережку – бесплодно. Но, увы, если Югурта отъедет на родину без разрешения Сената, это будет равнозначно объявлению войны.
Сенат не перепрыгнуть. Он не сможет на этот раз обойти закон. А Сенат, в свою очередь, уделит максимум внимания внешним делам. В их руках все: от объявления войны до управления римскими провинциями.
Агенты Югурты докладывали: «вето» Гая Бебия взбесило Марка Эмилия Скавра. А Скавр имеет в Сенате чудовищный вес. Однажды он уже перетащил его на свою сторону. И что самое неприятное – по мнению Скавра, Югурта Риму бесполезен.
Бомилькар-полубратец спокойно ждал, пока Югурта не развеет тяжких своих мыслей. У него было что сообщить царю, но он знал его слишком хорошо, чтобы не раздражать новостями, не прерывать величавого гнева, подобного отголоску грозы.
Югурта прекрасен. А сколько врожденных способностей! Возможно, он таков именно благодаря обстоятельствам своего низкого рождения. Интересно, кто выделил более материала, чтобы слепить Югурту? Пуническая карфагенская кровь, кровь благороднейшая в Нумидии, очень в нем видна. Но и берберийская, кровь его матери, – тот еще букет. Оба народа эти – семитские. Странно, что карфагеняне мнят себя выше: берберы дольше живут в Северной Африке, чем пунийцы.
Царь сочетал в себе лучшее из обеих семитских кровей. Материнская, горячая, подарила ему высокий рост, светло-серые глаза, точеный нос и удлиненное, с тонкими чертами лицо. Но черные, спирально закрученные, блестящие кудри и черные же густые волосы на теле – от отца, Мастанабалапунийца. Отцовская также и смуглая кожа, и широкий, мощный костяк. Вместе с внешним Югурта унаследовал от отца и порывистость, страстность. Порою от сильных эмоций его глаза темнели и взгляд их пугал.
Эллинизированная в течение столетий Грецией, нумидийская знать предпочитала эллинское платье. Но это ненастоящая одежда для Югурты, – это знали все те, кто видел царя в боевом шлеме, в кольчуге, со щитом, при мече, на коне, грызущем удила…
«Какая жалость, – подумалось Бомилькару, –