Но вопрос, заданный Югуртой, был адресован не к ним.
Подле Югурты в удобном кресле располагался еще один человек: высоченный – ростом с царя – похожий на семита мужчина.
Посторонний наблюдатель мог бы сразу отметить черты некоторого кровного родства в их облике; так оно и было, хотя царь предпочитал не вспоминать об этом. Сидящий подле Югурты человек был его ближайшим родственником – братом по матери.
Мать Югурты, которую он считал жалкой берберийкой, происходила из племени гетулов. Благодаря капризу судьбы, она была чрезвычайно красива. Ее лицу и телу позавидовала бы троянская Елена. После того как отец Югурты вдоволь с ней натешился, он выдал ее замуж за знатного воина, и она родила Югурте полубрата. Теперь он разделял с царем тоску и скуку и дождь этого отвратительного новогоднего дня.
Полубрата звали Бомилькар, и он был хорошим товарищем.
– Почему же мы так боимся их? – еще раз с отчаянием повторил Югурта.
– Ответ прост, – вздохнул Бомилькар. – Страх они носят поверх своих шлемов, похожих на перевернутые тазы. Страх полощется в складках их красно-коричневых туник, он вплетен в их кольчуги. Страх пляшет на тяжелых наконечниках их дротиков. Он нанизан на лезвия коротких мечей и длинных кинжалов. Страх – вот главное оружие римской пехоты.
Югурта снова поморщился и почесал голову.
– Это только половина ответа, мой друг. Римский солдат смертен.
– Но убить его тяжело, – возразил Бомилькар.
– Не труднее, чем какого-нибудь другого солдата. Нет, дело здесь в другом – но в чем? Я не понимаю. Государство похоже на хлеб: корочка всегда тверже сердцевины, мякиш должен быть податлив. Но здесь – совсем не то…
– Ты говоришь об их лидерах?
– О лидерах. Об этих самых отцах народа из Сената! Они все сплошь коррумпированы. Они продают и покупают друг друга, как везде в мире, – казалось бы, приходи и бери их голыми руками. Ан нет! Вдруг оказываются они тверже кремня, холоднее льда, изворотливее парфянских сатрапов. Никак их не ухватить. То они рабски пресмыкаются перед тобою, то вдруг со спокойным лицом глядят на тебя как ни в чем не бывало.
– Скорее всего, ты и не сможешь до конца подкупить их. Но не потому, что у них нет цены, – заявил Бомилькар, – а потому, что у тебя нет такого количества денег.
– Я ненавижу их всех, – процедил Югурта сквозь зубы.
– Я тоже. И что с того? Избавиться от них мы не можем.
– Нумидия – моя! – закричал царь. – Они ведь даже не хотят владеть ею. Зачем же они лезут не в свое дело, мешаются под ногами?
– Не спрашивай меня, Югурта, – произнес Бомилькар, разводя руками. – Не спрашивай, ибо я не знаю. Мне известно одно: как бы там ни было, мы сидим здесь как дураки и молим богов о милости.
Царь Нумидии молча согласился