Четыре года ждал Югурта. И момент настал, для атаки наилучший. Армия Адхербала была наголову разбита между Циртой и одним из портовых городов. Побежденный Адхербал заперся в Цирте. Там он утешился поддержкой торгашей – по преимуществу римских и италийских. Не было еще случая в истории, чтобы римские торгаши не составили бы костяк деловой жизни в какой-нибудь бедной и отсталой стране, даже не имеющей связей с Римом.
Естественно, весть об этом быстро добралась до Рима, и в Сенате порешили отправить в командировку трех милых мальчиков – сенаторских сынков – поучить нумидийских неслухов. (Очень важно, чтобы подрастающее поколение приобретало опыт и сноровку, набивая руку на незначительных заварушках, – в будущем это поможет разобраться в делах, серьезных по-настоящему!) Детишки не успели добраться до Адхербала – Югурта перехватил их у стен Цирты. Нагрузил подарками свыше возможного и отечески развернул восвояси.
Адхербал исхитрился и послал в Рим слезное письмо. Адхербалов сторонник, Марк Эмилий Скавр, очень заинтересовался ситуацией и направил в Нумидию сам себя в составе следственной комиссии. Однако опасное положение в Африке несколько охладило его интерес, и, не пересекая границу своей африканской провинции, сенаторы посчитали себя обязанными быстренько вернуться в Рим и – ах, проклятая война! – разобраться в трениях между конкурентами или изменить ход войны не успели.
Югурта подумал немного – и занял Цирту. Понятное дело, Адхербала он казнил. Но увлекся несколько и попутно казнил – всех до единого – римских и италийских торгашей. Содеяв это, он вызвал волну ненависти в Риме и лишился надежды на дружбу с ним.
Новость об избиении римских и италийских коммерсантов достигла Сената с опозданием в пятнадцать месяцев – только на следующую осень. И тогда некий трибун от плебса по имени Гай Меммий поднял на Форуме вой до небес. Купленные Югуртой чиновники не смогли предотвратить этой напасти. Слушали-постановили отправить в Нумидию только что избранного младшего консула Луция Кальпурния Бестия. Его уполномочили показать такому-сякому Югурте, как опасно почем зря резать римлян и италийцев.
Но Бестий был продажен, и Югурта его купил. Результатом шестимесячных переговоров было: для Югурты – мирный договор с Римом, для Рима – боевые слоны в количестве более тридцати особей и небольшие откупные в казну. Что осело в личном багаже Бестия – про то история умалчивает. Во всяком случае, Рим притворился удовлетворенным, а Югурта остался единственным нумидийским царем.
Гай Меммий был обижен: он не выиграл ничего. А ему очень хотелось получить второй срок трибуна от плебса, посему день за днем он нагнетал страсти вокруг пресловутого «нумидийского вопроса». Он призывал «пролить свет» на этот вопрос, патетически вопрошал у Бестия – почем его купили? В конце концов он допек Сенат до крайности и буквально вынудил отцов народа к действиям.
Сенат направил в Нумидию претора