Иночим великанов. Демьян Брауде

помощью подвернувшегося рычага наиболее крепкого шершавого бревна, воткнув все оставшиеся отголоски стрел глубоко по хребту сизой спины в землю. Но когда он в преддверьях сумерек, насилу снося подкашивающую поджилки, выступившие по лицу жилы, и всеобъемлющую вонь каперсов с уже зачавшейся гнилью, ухватился, за обмотанный кожей черен, стараясь вытянуть скрывшийся дол меча, что ревниво ушел по самую крестовину, он почувствовал, что удача все же не на его стороне. Клинок настолько увяз в жилистой плоти, что даже не шевелился, а звук хлюпанья тормошенных в нутре прервавших движения кишок и то и дело, обороняющееся вызволяющие пахучие “ароматы” разлагающейся плоти с мутной желтоватой кровью из лопнувшего струпа окоченевшего тела, то и дело заставлял его содрогаться и ощутить приспевшие рвотные позывы. Которые и так неотвязно, зрели в нем, от всеобщих ополчившихся терпких миазмов, и ненасытных копошащихся мух, облепивших открытые раны павших хищников, на которых уже позарились мелкие падальщики, коих он чудом распугал своей персоной. Он, задержав дыхание, уперся в крепкие ребра ногой, и слыша битья по вискам молотков, тянул изо всех сил, но тот зацепился полотном между хребтом и ребрами, и застрял насмерть.

      Дернув рывком раз, потом и два для надежности, он, выпуская столб блеклого пара из рта, сделал тяжелую от весившего амбре передышку, убирая выросшую из бусин полосу испарины со наморщенного и горевшего лба, и небольшую морось на пульсирующем горле с выпучившийся жилкой на шеи. Алый свет анемаи, медленно, но уверенно сблизился с манящем горизонтом, постепенно передавая бразды правления вестникам ночи потемкам, так как осень все ещё неуклонно сокращала день, и не далек был момент, когда легкая тень отвлекающего сумрака сделается глубоким беспросветным мороком заступившей во всю мочь ночи. Пока он не крепко стоял, в окружение казалась издевательски возвышающихся над ним деревьев, что сбитыми рядами, под дуновения, развернувшегося под вечер ветра, шептались иглами, напоминая приглушенный смех, то силясь изыскать глоток свежего дуновения с хвоей, он мельком приметил небольшую промелькнувшую поблизости тень.

      А потом ещё одну. И ещё с десяток. Со всех сторон обильно смолистых стволов, пробегали небольшие тени, чуть меньше Рибы. Застывший с неприятным холодом на закорках, после града горючего пота оруженосец, уже хотел поверить, что группа гоблинов, улюлюкает над ним, пока бегло не разглядел одного из них, медлительно высунувшегося из-за толстого ствола дерева при стекающем за небосклон свете.

      Крупная круглая голова, относительно цилиндрического дородного тела, с ворсистым подшерстком, поднимала ввысь несколько травянисто подобных ленточных локонов, что произвольно реяли, как если бы находились под бурным потоком воды, в море. А его проникновенно прозрачные глаза, имели небольшой флуоресцентный красный огонек посредине, что, то расширялся, то увядал, когда нечто игриво любопытно отводило голову в другую сторону. Широкий свод рта, доставал бы до ушей, если бы те у него водились, но разрез не высвобождал зубов, лишь пелену