– Что мне законы: мне все судьи знакомы! – фыркнула ведьма, подливая чая с шиповником в блюдце. – Но сходить придётся. Чую, что надобно мне проследить за их языками непутёвыми.
Я радушно попрощалась с бабушкой перед тем, как она избу нашу покинула после обеда.
Наводя порядок в горнице, я случайно наткнулась на зеркальце заговорное.
Сквозь водянистую поверхность зеркала я постепенно разглядела слабое отражение избы советов. Я слышала отголоски разговора их, будто бы они происходили прямо за окном моим, наяву.
Баба Озара молча стояла в углу избы, прислушиваясь к горячим спорам мужиков.
Старейшины утверждали, что ритуалы ее и заклинания не помогают боле защитить деревню от сил тьмы. Обвиняли они ее в неспособности держать вурдалаков на расстоянии от люда.
Баба Озара, мудростью своей и силой ведической известная, всегда была хранительницей деревни, но в сердца древлян начали закрадываться червивые сомнения, едва стоило горю случиться.
Один из старейших предложил вдруг возродить ритуал древний, жажды вурдалаков умиротворения кровавой, который уже века три как не проводился из-за жестокости его.
– Ты что, ирод! Да как можно-то?! На аршин борода, да ума на пядь! – вырвалась к центру горницы ведунья, других локтями оттолкнув.
Предложение это потрясло всех, и напряжение возросло только.
Бабушка напутствовала их, предупреждая о последствиях и клянясь проклясть любого, кто заставит юных дев страдать из-за ритуала этого древнего.
Но мольбы ее остались без внимания.
– Жертвоприношение – единственный способ защитить деревню, родичи! – грозно вещал старейший. – Предки наши поступали по кону во времена тёмные, чтобы мы сейчас во свету жили! А теперь и наш черёд по кону поступать для рода нашего будущего!
Я слышала одобряющие возгласы собравшихся на призыв этот дикий.
– Чёрен мак, да бояре едят… – тихо сплюнула ведьма, покачав головой.
Раздосадованная, она вышла из избы, с громким стуком захлопнув за собой дверь.
Как только баба Озара ушла, связь моя с заколдованным зеркалом оборвалась, и я погрузилась в раздумья.
Решение давило на меня тяжким грузом. Деревня всегда обращалась к моей бабушке за защитой, но теперь беспомощность и страх помутили их рассудок.
Я вернулась к прялке, и мысли мои запутались вконец, как и пряжа в руках.
Прошло несколько часов, и солнце начало садиться, заливая лес багровым оттенком. Ночь скоро принесет свою тьму, а древляне всё оставались со своей собственной в сердцах.
С наступлением полуночи ведунья с тяжелым выражением лица переступила порог нашего скромного жилища.
Без лишних объяснений произнесла она слова, от которых у меня по спине мурашки побежали: – В умах старейшин