Её кормилица расцвела. И с каждым новым куском, исчезающим во рту опекаемой, расцветала всё более.
– Ну как? – поинтересовалась она, когда Кира сыто откинулась спиной на подушки.
Новенькая кивнула, дожёвывая, и удовлетворённо икнула. Ей и впрямь полегчало.
– Гораздо лучше, спасибо.
– Вот! А я что говорила! – обрадовалась светлокосая и принялась зачищать едва початое блюдо. – Моя матушка всегда говорила: если грустно – надо покушать, если беда пришла – надо покушать, если нездоровится – тем более надо покушать! – и тогда все немощи и тревоги обязательно уйдут! Ты разве не знала этого, подружка? Зачем заставляешь наших добрых хозяев наказывать тебя? Зачем лишаешь себя главной радости в жизни?
– Ага, – согласилась Ватфа, заворачивая в лаваш порцию риса с овощами и щедро макая получившуюся шаурму в мёд, горчицу и рыбный сяньский соус поочерёдно, – чего зря буянить? Всё равно ведь ничего не изменишь! Вместо того, чтобы гоношиться, доставляя всем головную боль, и стёкла бить, лучше бы расслабилась и получала удовольствие…
Светлокосая закивала головой;
– Ты, подружка, радовалась бы, что счастливый жребий тебе выпал! От тяжёлой работы на поле, – она окинула оценивающим взглядом наряд новенькой и стёртые ладони, – голодных зим и беспросветной бедности едешь ты навстречу роскоши, вечному лету, всяким деликатесностям и утончённостям! Не каждой в жизни может так повезти! Особенно, – она, отведя взгляд, потыкала пальцем в эчпочмачные крошки на блюде и со смаком его облизала, – если девица не очень из себя выдающаяся…
– Ой, какая ты, Афифа, деликатная прям – «не особо выдающаяся», – просюсюкала смуглоликая Ватфа, передразнивая приятельницу. – Так и говори: если девица – не девица вовсе, а натурально глиста в обмороке! И о чём только господа купцы думали, покупая такую? Аль ослепли?
Кира выпростала из-под себя затёкшие от неудобного сидения ноги, потянулась ими и попросила у своей благодетельницы чего-нибудь попить.
– Почему у тебя восточное имя? – спросила она, опустошив стакан с лимонадом. – По всему видать, ты из северных земель…
– Ну да, – согласилась та, принимая у подопечной стакан, – так и есть. Это моё новое имя, мне его Мухбир дал. Означает «целомудренная, благодетельная». Мне нравится. Да и Ватфу по-иному звали всего седмицу назад. Ты тоже, подружка, получишь новое прозвание от хозяина своего. И позабудешь навеки, кем была прежде, и как тебя окликали родичи…
– Я не хочу этого забывать, – покачала головой Кира.
Ватфа, наконец, отвалилась от дастархана, как раздувшаяся пиявка от плоти, и, удобно устроившись на подушках, хрупнула яблоком.
– Вот ещё, – фыркнула