Селена, казалось, ничуть не расстроилась из-за своего "состояния", как она сама называла свою болезнь. Недуг. Мы съели несколько тако, чертовски вкусных тако, которые я когда-либо пробовал, и она ни разу не пожаловалась, что не чувствуют каковы они на вкус. Она расправилась со своей тарелкой и запила ее водой, как чемпионка.
Сегодня утром она прислала мне свою фотографию в потрясающем гимнастическом купальнике, вся в мелу, который случайно попал ей в рот. Она попросила двух своих подруг, Джину и Камилу, описать вкус и запах, и они действительно подошли к контейнеру с мелом и попробовали. Когда я спросил ее, что они сказали, Селена процитировала Джину: "Хорошо, что ты не можешь это попробовать, Сел, это отвратительно. Просто отвратительно".
Именно из-за таких вещей, из-за того, что ее друзья заботятся о ней, я пытался придумать, как описать этот сумасшедший запах растворителя, с которым я работаю. Я хочу рассказать ей о своей работе? Дать ей немного почувствовать вкус моего мира.
Даже сегодня утром, за завтраком, я пыталась расспросить семью об их чувствах:
– Чем пахнет завтрак? – слова вырвались сами собой, прежде чем я смог их остановить.
За столом воцарилась тишина. Я даже не заметил, как Харпер присоединилась к нам, прислонив ходунки к стулу.
Папа сложил газету и, нахмурившись, положил ее на стол.
– А как пахнет завтрак? – эхом отозвался он.
– Как яйца с беконом, – проворчала бабушка. – Ты снова что-то принимаешь, Хантер?
Снова. Я не хотел вспоминать о тех днях, когда я был зависим от наркотиков. И все благодаря гребаной Мелоди.
– Нет, я просто… не могли бы вы описать вкус и запах еды? – я поднял глаза, игнорируя недоуменные взгляды. – Как бы вы это выразили физическими ощущениями?
Взгляды всех присутствующих медленно опустились к своим тарелкам, лица сосредоточенно сморщились, когда каждый член моей семьи вонзил вилку в блюдо и стал задумчиво жевать. Это было похоже на кулинарный конкурс, только без приза. Они все уставились в свои тарелки, как будто пытались собрать чертов кубик Рубика. Такова была моя семья – всегда готовы были принять вызов, даже самые глупые из них. Но этот вопрос не был глупым, по крайней мере, больше не был. Я бы подумал, что любой, кто спрашивает, каков на вкус его завтрак, – полный идиот. Но сейчас…
– Когда я ем бекон, – начал папа, – Это похоже на те видео, где корейцы или кто-то еще едят на камеру. Вы сразу же начинаете думать, что это чертовски вкусное блюдо, потому что его приходится чавкать и хрустеть. Оно аппетитное, и от него слюнки текут.
Мы все заморгали, уставившись на отца, который закрыл глаза, сунул в рот кусочек бекона и громко захрустел