Агония совхоза. Падеж скота. Что такое «паёк». В сельпо продают подержанные вещи – почему?
А совхоз был уже в агонии: в это разрушенное хозяйство, чтобы поднимать его, отца прислали весной. Но к тому времени корма для скота уже давно закончились: то ли их не запасли, то ли их разворовали селяне для своих домашних животных, то ли просто сгноили. Правда, можно было издалека возить что-то похожее на сено, но все равно это была одна гниль. Гнилое сено из чужих районов привозили сюда на своих почти безжизненных, истощенных лошадях, через непролазную грязь. Скот, который отобрали у кулаков, поставили теперь во дворы к бедным, и надо было следить за состоянием этого скота, да еще и проверять, чтобы кормили как надо, не утаивали корм для своей личной скотины или на продажу. Задача была не из легких, чтобы не сказать – невыполнимой. Эта невыполнимость и подтвердилось впоследствии, несмотря на все усилия отца.
Еще до его приезда все опасались неминуемого падежа скота. Отец постоянно верхом объезжал порученные ему деревни, дома бывал мало (он всегда был фанатично предан работе). Мама с Леночкой подолгу оставались одни. Время было голодное, и, соответственно, отец получал полуголодный паек. Мама была занята налаживанием быта, здоровьем своего слабого ребенка и не очень хорошо понимала, куда она приехала.
Поэтому с ней и произошли два таких вот «педагогических» случая, которые помогли ей понять и сложившуюся обстановку, и психологию отца.
Случай первый
Однажды мама встретила женщину, которая несла сумку-авоську. В авоське были кулечки с крупой. Мама спросила: «Откуда?» Та ответила: «Специальный паек для ответственных работников».
Мама тут же подумала: «А мой разве не ответственный? Вон сколько деревень объезжает». Она пошла в эту контору, выписала на отца паек и получила различные крупы.
Вечером приехал отец. Мама его кормит и осторожно говорит:
– А вот мне сказали, есть тут пайки специальные для ответственных работников…
Отец ей ответил:
– Я у них просить ничего не буду.
Мама тихо сказала:
– А я вот, Шура, поговорила с ними, и дали они мне крупу разную. Что же теперь делать, обратно нести?
– Ну, обратно не понесем, но и брать больше никаких спецпайков не будем.
Итак, вероятно, и эта фраза, и слова отца «Я у них ничего просить не буду» связаны были с его трезвым пониманием опасной социальной ситуации, которая сложилась в стране. Подтверждение я получила позже, от мамы, во время перестройки 85–90-х гг. Отца уже не было в живых, а мама в 1987 или в 1988 году на фоне тех разоблачений режима, которые появились в эти времена, в так называемую перестройку, рассказала мне вот что.
…Отец еще в 1934 году, после убийства Кирова (когда обвинили якобы убийцу